Семья мадам Тюссо - стр. 25

Возникшая после его ответа пауза окончательно ее добила. Ударила в солнечное сплетение. Обескуражила. Ну да, ведь все так просто. Уйти должна она. Действительно – просто! Не нравится, что тебе предлагают, – уходи. Говорить больше не о чем.

Макс протянул руки, закрыл теплыми большими ладонями ее ладони, холодные и чуть подрагивающие, проговорил уже мягче, будто стирая мягкостью давешнюю насмешливую грубоватую тональность:

– Жанна, я еще раз повторю, если ты не поняла. Меня в нашей жизни все устраивает. Я люблю тебя, мне хорошо с тобой. В общем, решай сама. Делай выбор. А я пойду, посплю немного, голова ужасно болит. Терпеть не могу подобного напряга!

Он встал, быстро вышел из кухни, будто боялся, что она его остановит. Показалось, легче стало, когда он ушел. Напряжение будто спало. И есть захотелось. Или хотя бы чаю попить. Нет, лучше кофе… Дать себе передохнуть, пока поднимается пенка в турке, ни о чем не думать, сосредоточиться на том, чтобы кофе не убежал.

Первый глоток – спасительный, освежающий. Еще глоток. Еще кусок сыра себе отрезать, сжевать просто так, без хлеба, по старой «балетной» привычке. Кофе и сыр – что может быть лучше? Бальзам для уставшего от нервного напряжения организма.

Но дальше-то что? Кофе выпит, сыр съеден. Решать надо. Пока спит Макс. Время, как говорится, пошло.

Что, что делать? Собирать вещи и уходить?

Куда? К маме?! Остаться с ней навсегда – неотлучной сиделкой? Нет, нет… Это невозможно, нет! Лучше умереть, но не к маме!

Съежилась на стуле, обхватив себя руками, качнулась взад-вперед. И вдруг замерла, даже дышать перестала. Поняла, что решение давно принято – никуда она не уйдет. А все нервные всплески – это так, спектакль для самой себя. Как говорит Юлик – вранье для телезрителей и радиослушателей. Только в данном случае она и есть тот самый телезритель и радиослушатель – в единственном экземпляре. Поэтому нечего тут…

Конец ознакомительного фрагмента.