Семья Берг - стр. 19
Павел Берг вступил в армию как раз между принятием этих двух декретов. Он мало разбирался в политических направлениях, знал только, что велась борьба между красными и белыми. Для него, как для еврея, не могло быть выбора, за кого воевать, – только за красных, за свободу.
Отряд Павла Берга влился в конницу легендарного командира Семена Буденного и двинулся на юг, в сторону Южного фронта. Бывший унтер-офицер царской армии, герой, кавалер Георгиевского креста всех четырех степеней, Семен Буденный сформировал конный отряд в феврале 1918 года. Потом отряд перерос в полк, потом в бригаду, и затем – в кавалерийский корпус. В ноябре 1919 года корпус был преобразован в Первую конную армию.
Павел, могучий верзила ростом почти в два метра, раньше никогда не держал в руках ни шашку, ни винтовку и даже не умел крепко сидеть в седле. Опытным русским бойцам-кавалеристам он казался странным: парень вроде бы хваткий, боевой, но не из их среды.
– Ты парень громадный и сильный. Но кто ты такой?
– Был рабочим, на волжских пристанях грузчиком работал.
– Ну а до этого?
Пришлось Павлу признаться:
– Я еврей, до армии жил в Рыбинске.
Многим бойцам раньше никогда не приходилось видеть евреев, да еще таких громадных, да еще из рабочих. Предполагалось, что евреи – народ мелкий, торгаши и ничего более. Еще удивляло их, что в перемете седла у него всегда были книги, которые он читал на привалах. Некоторые, перемигиваясь, говорили:
– Это что же, ты еврейские книги читаешь, что ли? Библию свою?
– Нет, не Библию. Это русские книги.
– Почитал бы ребятам, может, что интересное узнали бы.
Павел выбирал для них военную тематику и старался читать медленно и с выражением, чтобы было понятно:
Бойцы слушали внимательно, с интересом:
– Ишь, как складно сказано – «счастье боевое». Это кто ж написал такое – из ваших евреев кто?
– Нет, это написал русский дворянин Александр Сергеевич Пушкин.
– Ага, Пушкин. При пушках, значит, был.
– Нет, он гражданский, жил сто лет назад.
– Ишь ты, гражданский, говоришь, а про войну складно писал.
Зачастую, уединившись, Павел любил читать стихи молодых советских поэтов. Его тянуло к еврейской тематике и к молодым еврейским авторам. В начале 1920-х годов в новой литературе вдруг появилась и быстро стала заметной плеяда молодых поэтов и писателей, евреев по национальности. Они писали по-русски, исключительно на темы революции и о судьбах евреев в новой России. Малыми тиражами на плохой серой бумаге издавалось множество тонких книжонок, которые ходили по рукам: люди зачитывались рассказами Бабеля, Ильфа, Кольцова и стихами Пастернака, Сельвинского, Антокольского, Светлова, Уткина, Багрицкого. Когда часть Павла брала с боем какой-нибудь новый город или останавливалась на постой, он всегда стремился найти новые книжки.
Поэт Михаил Светлов в книге «Корни», рассказывающей о раввине, очень похожем на деда Павла, тонко и точно описывал еврейскую меланхолию. Светлов жестко критиковал иудаизм и даже написал, что сжег бы синагогу, если бы это могло понадобиться для революции. Такой подход огорошил Павла – он сам давно отказался от религии, но к чему такая жестокость?..