Семьсот километров любви - стр. 23
– Но познакомил нас именно с Ариной, – возражает сын. – Она тебе нравится, да?
– Мы слишком мало для этого знакомы. Это же не работает таким образом!
– Пап, да это именно так и работает. Вот я посмотрел на фотографии Катьки, поговорил с ней и сразу понял – мне она нравится. Хорошая девчонка, интересы общие у нас есть, с ней здорово поболтать, она симпотная, кстати, ты видел её?
– Нет, – качаю головой, кажется, теряя суть разговора.
Мой сын влюбился? В дочку Арины? Серьёзно?
– Она очень на Арину похожа, а Арина... – он сдержанно смеётся, – ты и сам знаешь, какая у тебя Арина.
– Какая?
– Красивая, пап. Вот и Катя вырастет настоящей красавицей.
– Ты в неё влюбился? – не выдерживаю я.
– Пап, ну ты чего? Она мне понравилась. Возможно, я смог бы в неё влюбиться через некоторое время. Понимаешь? Я не боюсь этого. А ты? Арина тебе нравится, это понятно. Но ты готов влюбиться в неё?
Почему-то некстати вспоминается наше самое первое утро. «Обещай, что не влюбишься в меня». «Я тоже обещаю не влюбляться в тебя, Игорь».
– Я не верю в любовь, – на автомате отвечаю сыну.
– Вот, что и требовалось доказать, пап. Ты облажаешься. Считай, что ты своими руками разрушишь не только свои отношения, но и мои.
Он укоризненно качает головой и бежит прочь от меня. Догоняет Арину и своего брата и идёт с ними. Помогает то ей, то Мишке, они весело смеются втроём.
Мишка показывает что-то Арине и тянет её за руку. Огромный булыжник лежит сантиметрах в шестидесяти от кромки воды. Арина сбрасывает кеды, пробует босыми ногами воду и визжит от холода. С моих губ не сходит улыбка, когда она тащит Мишку на этот булыжник, забирается на него сама, и, вот, они стоят рядом. Мой младший сын и женщина, которая крепко сжимает его в своих объятиях, боясь, что он не устоит и свалится в воду.
Я подхожу к Никите. Старший сын делает несколько снимков.
– Всё, спускаемся, – говорит Арина и соскальзывает с камня в воду.
Возвращает Мишку на сушу, полощет ступни в воде и решает, как лучше поступить, чтобы не запачкать ноги.
Я подхватываю её кеды, а потом и саму девушку подхватываю на руки.
– Сейчас высохнут, Арин, – улыбаюсь ей в лицо.
Мои мальчики уходят вперёд, а я неторопливо иду с ней позади.
– Помнишь, Арин, – решаюсь я, – однажды ты взяла с меня обещание?
– Помню, – серьёзно отвечает она.
– Кажется, я скоро нарушу его, Арин.
В её глазах скапливаются слёзы, но она улыбается мне.
– Не надо, Игорь. В конце концов ты пожалеешь об этом.
– А ты? – смотрю внимательно, силясь понять, какая загадка скрывается в этой восхитительной женщине.
– А я – уже, – шепчет она и краснеет.
– Уже пожалела? – от неожиданности я останавливаюсь.
Неприятно признаваться даже самому себе, но слышать это её заявление мне мучительно больно.
– Что? – до неё доходит смысл моего вопроса, и она краснеет ещё больше. – Нет, конечно, нет! Я никогда не пожалею. Не сомневайся.
А до меня доходит смысл её ответа. «Уже».
Она уже нарушила обещание.
Она уже влюбилась в меня.
Думаю, именно в этот момент я должен бы включить все защитные функции: вот она, влюблённая женщина на моих руках, в меня влюблённая, а значит, заведомо посягающая на неприкосновенность уклада моей жизни, но случается ровным образом наоборот.
И, чтобы закрепить это новое знание, мне до зуда необходимо поцеловать её. Так, как я всегда целовал только её: глубоко, одуряюще сладко, несдержанно и торопливо. Я пытаюсь ухватить в коротком отрезке времени все её эмоции, сопоставить их с тем, что испытываю сам, решить, как я к этому отношусь.