Семена прошлого - стр. 16
– Конечно, дом все-таки не совсем тот, что был когда-то, хотя бы потому, что при постройке сейчас никто не использует деревянных гвоздей. Я перенес всю сохранившуюся старую мебель в свои комнаты. Я ни на что не претендую, поэтому останусь жить в помещении для прислуги над гаражом.
– Я ведь говорил, что не следует вам там оставаться, – нахмурился Крис. – Вы – член нашей семьи и не должны так стеснять себя.
Между тем мы уже видели огромный гараж, и комнаты, размещенные над ним, едва ли были маленькими и тесными.
«Пусть он там останется!» – захотелось мне воскликнуть, но я промолчала.
Прежде чем я поняла, что происходит, Крис настоял, чтобы Джоэл поселился на втором этаже в западном крыле дома. Я вздохнула, мне отчего-то было неприятно, что Джоэл будет жить на одном этаже с нами. Ну да ладно! Послушаем его рассказы, удовлетворим свое любопытство, Барт отметит двадцать пятый день рождения, и вместе с Синди мы улетим на Гавайи.
Примерно в два часа дня мы с Крисом устроились в библиотеке, чтобы побеседовать с мужчиной и женщиной, у которых были отличные рекомендации. Вроде все было в порядке, но я заметила, что они почему-то украдкой переглядываются. К тому же мне не понравилось, что они вели себя так, словно давно знают нас. Крис уловил мое негативное отношение к этой паре.
– Мне жаль, но мы уже наняли другую семейную пару, – сказал он.
Муж с женой поднялись, чтобы уйти. Женщина задержалась в дверях и многозначительно посмотрела на меня.
– Я живу в деревне, миссис Шеффилд, – проговорила она холодно. – Мне было всего пять лет, но я много слышала о Фоксвортах, которые жили здесь, на холме.
Я отвернулась.
– Не сомневаюсь, – сухо произнес Крис.
Женщина фыркнула и хлопнула дверью.
Следующим был высокий, аристократического вида мужчина с военной выправкой, в его одежде все было аккуратно, до мельчайших деталей. Он вошел и остановился, ожидая приглашения присесть.
– Меня зовут Тревор Мейнстрим Мейджорс, – проговорил он с прекрасным английским произношением. – Я родился в Ливерпуле пятьдесят девять лет назад. Женился в Лондоне, когда мне было двадцать шесть, три года назад жена умерла. Двое моих сыновей живут в Северной Каролине. Если бы мне удалось найти работу в Виргинии, то в свободное время я смог бы навещать их…
– Где вы работали после того, как ушли от Джонстонов? – спросил Крис, просмотрев послужной список Мейджорса. – У вас замечательные характеристики вплоть до прошлого года.
Тут Крис спохватился и предложил англичанину сесть. Тревор Мейджорс сел, несколько раз переместил свои длинные ноги и поправил галстук, затем вежливо ответил:
– Я работал у Миллерсонов, которые уехали отсюда с полгода назад.
Он замолчал. Я слышала когда-то о Миллерсонах от матери, и сердце мое дрогнуло при упоминании знакомой фамилии.
– Сколько вы у них проработали? – дружелюбно спросил Крис; его голос звучал вполне спокойно, хотя он и уловил тревогу в моем взгляде.
– Недолго, сэр. У них было пятеро своих детей, да еще постоянно приезжали племянники и племянницы, подолгу гостили друзья. А я был единственным слугой. Все домашнее хозяйство лежало на мне: приготовление пищи, уборка, стирка, вождение автомашины и – гордость и радость каждого истинного англичанина – работа в саду. А бесконечные поездки на машине с пятью детьми – в школу и обратно, на занятия танцами, на спортивные соревнования, в кино и тому подобное – занимали столько времени, что мне не всегда удавалось приготовить приличный обед. Однажды мистер Миллерсон отчитал меня за то, что я не успел скосить газон и прополоть клумбы, к тому же, по его словам, в доме уже две недели не было приличного обеда. В этот день я вообще запоздал с обедом, из-за этого он и поднял крик. А я был очень занят: его жена приказала мне отвезти ее за покупками, я долго ждал ее у магазинов, затем она послала меня забрать детей из кино… ну и когда же я успел бы приготовить обед? Я объяснил мистеру Миллерсону, что я не робот, что не могу делать все сразу, и заявил, что ухожу. Он очень разозлился и пригрозил, что не даст мне хорошей рекомендации. Но если вы согласны подождать несколько дней, я все же обращусь к нему – надеюсь, он уже остыл и понял, что я делал все, что мог, даже в таких трудных условиях.