Семь ударов - стр. 5
– Ну, я пошла, – я неловко развернулась.
– Спасибо, – повторила мне в спину Маша, и дверь закрылась. Замочного щелчка я не услышала.
Вернувшись домой, я испытала удовлетворение, смешанное с жалостью. Мне было жаль Машу и ее семью, их бедность, но в то же время я чувствовала благодарность за то, что живу лучше. У нас собственный дом в частном секторе. Он, как и все дома вокруг, обнесен высоким забором, на территории зеленеет лужайка и растут деревья. А внутри так много места, что можно пригласить полшколы и закатить вечеринку.
И замОк. У нас отличная система безопасности. Не знаю, смогла бы я спокойно спать, если бы у нас был единственный замок, и он бесполезно болтался.
Пришло сообщение от Насти: «Отдала Маше тетрадь?»
«Да, все в порядке», – напечатала я, хотя чувствовала обратное.
Я уселась на широкий подоконник и посмотрела на улицу. Окно выходило на лужайку и деревья, которые красиво подсвечивались вечерним солнцем. Тишина и спокойствие. Тогда почему у меня на душе кошки скребут? Что, вышла из душевного равновесия, потому что увидела, как живут другие? Никогда не считала себя хрустальной принцессой или принцессой на горошине, но, похоже, я та еще неженка.
Эта мысль мне не понравилась, заболела голова. Вообще-то последние несколько дней она болела всегда, но иногда становилась сильнее, иногда – ослабевала. Я гадала о причинах. Потому что я в выпускном классе и не определилась с профессией? Потому что я слишком много думаю о вещах, о которых думать не стоит?
И не помогало ничего: ни обезболивающие, ни холодный душ, ни тренировки и прогулки на свежем воздухе. Очень странно, у меня никогда не было таких продолжительных головных болей.
В дверь постучались, и вошла мама. Похоже, она только вернулась с работы: на ней был деловой серый костюм в узкую полоску, а каштановые волосы растрепались от ветра. Увидев это, я принялась машинально приглаживать свои собственные. Мои волосы слегка завивались, а мамины были идеально гладкие, и иногда по утрам я ей завидовала.
– Ты какая-то бледная, – вместо приветствия сказала мама. – Что-то случилось?
– Голова болит, – пробормотала я.
Мама с беспокойством потрогала мой лоб и спросила:
– Может, завтра пропустишь школу и сходишь к врачу?
– Ерунда, – отмахнулась я и рассмеялась. – Это организм никак не хочет принять осень, вот и все!
– Да, возможно, – мама несколько раз кивнула. – Здесь душно и много выхлопов. После горного воздуха дышать всем этим… – Она покачала головой. – Ладно. Открой хотя бы окно.
– Все нормально, – я спрыгнула с подоконника. – Сейчас схожу в душ, и все пройдет. Когда приедет папа? Что будем готовить?
Уже в душе под шумом воды я с горечью и облегчением подумала, какая же мы счастливая семья, раз беспокоимся о таких вещах, как головная боль. Вспомнила обшарпанные стены квартиры Маши и темноту подъезда и передернула плечами. В таких условиях на такую мелочь даже не обратишь внимания.
7 сентября. Ночь
Маша Ножова чувствовала себя скверно. Так происходило всегда, когда кто-то из «крутых» ребят задирал ее. А задирать ее было легко – она не могла ни ответить, ни дать сдачи.
Мама уже легла спать, а Маша все сидела и читала. Пыталась читать. Но перед глазами проносились все те унижения, которые с ней когда-либо случались – и не только сегодня, когда ее сумку елозили по полу и пинали. Маша не заметила, как по щекам заструились слезы. Из книги она не поняла ни строчки.