Семь ударов - стр. 20

И верно. Семь ударов но ножке парты – пауза – снова семь ударов – снова пауза. Что за идиотская привычка!

– Устроили с Георгием баттл по дурацким шуточкам, – я прекратила пинать парту и набрала ответ: «Я понятия не имею, откуда это вещество. Меня попросили узнать, что это такое».

– Слишком у тебя серьезное лицо для шуток, – отметила Настя и отстранилась, чтобы полюбоваться на набросок. – А ты ему рассказала?

Ее голос дрогнул, и я сразу поняла, о чем она. Я покачала головой, Настя закивала, а я увидела, что ее глаза повлажнели. Я украдкой посмотрела, что она рисует, и вздрогнула: с листа тетрадки на меня смотрело лицо Маши. Точно она: вон ее мышиный хвостик и любимая полосатая блузка, застегнутая на все пуговицы. Вот только эта Маша выглядела уверенной и счастливой. Она широко улыбалась.

– Н-нет, не говорила…

Увидев, что я смотрю, Настя прошептала:

– Хочу, чтобы Маша была счастливой. Хотя бы на картинках.

Она дрогнула, шмыгнула носом и начесала пряди волос на лицо. Но я увидела, как на рисунок капнула слеза. Настя в самом деле любила Машу, как если бы та была ее младшей сестрой. Я знала это, как никто другой.

Дверь отворилась, и вошла Рыжкова. Румяная, сияющая, она заняла парту неподалеку от нас, закинула ноги на столешницу, а руки – за голову. Скосила на нас глаза и улыбнулась, словно кошка, сожравшая хозяйскую сметану.

– Чего уставилась? – спросила она у меня, но не с гонором, как обычно, а вполне дружелюбно, будто хотела поинтересоваться, не запачкала ли она нос.

Я отвернулась. Рыжкова какая-то довольная. Неужели так радуется чужому горю? Настолько, что ей плевать на смерть девушки, которую она – на минуточку! – обидела перед этим?

Пиликнул телефон. Пришло еще одно сообщение от Георгия: «А можешь спросить у этого типа, где он взял это вещество?»

Не моргнув, я соврала: «Уже. Он пока не прочитал».

Георгий прислал мне руку с оттопыренным большим пальцем, и я, взглянув на нее, вздохнула. Молодцом я себя не чувствовала.

Так значит, вещество, похожее то ли на воду, то ли на газ, находится в твердом состоянии. И оно, как я выяснила, без следа исчезает, стоит растворить его в воде. Даже сиреневых следов на тряпке не остается! И профессор химического факультета не может определить, что это такое. Так кто же залез ко мне в комнату, чтобы написать «wst не открывай ему»?

Я не знала, как двигается следствие, но одно я понимала точно: преступника до сих пор не нашли. Я где-то слышала, что если преступника не находят в течение сорока восьми часов, значит, дальнейшие поиски бессмысленны. Или это относилось к пропавшим без вести? Да, точно! Я совсем потерялась…

Я беспокоилась, поэтому голова теперь болела почти без остановок. Конечно, полицейский в участке с беличьими глазами заверил меня, что я вовсе не подозреваемая, просто им нужно проверить все версии… но разве, сказав это, он не признался, что считает меня причастной к убийству? Ох, боже, как раскалывается моя голова!

И еще эта надпись на стене… Я снова смотрела на нее перед сном, но только нагнала на себя жути, и мне всю ночь снились дурные сны. Еще в дреме мне являлся друг Георгия, Саша, и твердил: «У тебя головные боли? О, так это потому, что где-то порвалась перегородка между мирами!» Затем он широко-широко улыбался своей голливудской улыбкой и медленно исчезал, точь-в-точь как Чеширский Кот из фильма. А я слышала, как где-то рвется бумага: р-р-р-рип!