Семь смертей майора Казанцева - стр. 3
Началась эта история совсем недавно. В Москве. В самом начале чудовищно душного и дождливого июня…
Глава 2
Старьевщик. Что-то пренебрежительное слышится в этом слове. Почти что мусорщик. Человек, собирающий мусор прошлого, живущий настоящим и не стремящийся в будущее. Так? Не совсем. Ведь я сам предложил этот оперативный псевдоним. Он меня вполне устраивал и ни в коей мере не казался постыдным. Ибо я и был старьевщиком.
Восемнадцать лет я искал старые и, как будто, никому не нужные вещи. Но однажды любая вещь может стать ключевой. Смотря, кто ищет и для чего. Впрочем, эти самые КТО оставались для меня величиной неопределенной и малопонятной. А для чего – вообще тайна, покрытая непроглядным мраком. Но если звезды зажигают, значит это кому-то нужно. А если вещь ищут с такими усилиями и бешеными издержками, значит, она кому-то жизненно необходима.
Кем я был до того, как стал Старьевщиком? Предыдущая жизнь прошла как сон. В ней тянул лямку капитан РВСН, после одного инцидента комиссованный по здоровью на нищенскую пенсию. А затем я нашел не то, чтобы новую работу. Я нашел себя.
И вот в итоге лежу на госпитальной кровати. Не в первый и, скорее всего, не в последний раз. Кстати, это ложе обладает рядом полезных значений. Прежде всего, оно означает, что если ты на нем, то, значит, еще жив. А выжить бывает порой совсем нелегко. Настолько нелегко, что это проходит даже не по разряду везения, а по категории чудес. Чудес, которых, якобы, не бывает, но они мне встречаются с неизменным постоянством.
Итак, как я оказался здесь, в госпитале Министерства обороны в Ближнем Подмосковье, известным тем, что здесь проверяли здоровье первых космонавтов? Конечно же, в результате выполнения специфических служебных обязанностей. И началось все со встречи со Звеньевым. Все мои неприятности и победы всегда начинались со встреч с ним.
Конспирация – каким количеством возможностей она обладает в наше высокотехнологичное время. Интернет, радиозакладки, засекреченная связь. Можно всю жизнь прожить и не увидеть своего куратора по спецслужбистским делам, а только бесконтактно получать задания, деньги и документы. Но Звеньевой предпочитал встречаться лично. Ему зачем-то обязательно необходим был разговор с глазу на глаз. Это правило выполнялось неукоснительно.
Хотя было на моей памяти одно исключение, но на то оно и исключение, что бывает в исключительных случаях. Тогда мне передали по кодированному каналу задание, которое я успешно и без напряжения исполнил. А через несколько дней после этого встретился со Звеньевым на Невском проспекте в Ленинграде. И понял, что для отказа в предыдущей встрече у него были очень серьезные основания. Это была тень от былого человека. Исхудавший, с ввалившимися глазами и забинтованной шеей. Ему было плохо, но он нашел в себе силы пересечься со мной. Вновь понадобились услуги Старьевщика в поисках еще одной, непонятно зачем нужной вещи.
– Тяжело пришлось? – спросил я его тогда сочувственно.
– Бывало и хуже. К делу не относится. А дело – мне нужны вот эти часы, – он протянул мне фотографию золотых карманных часов на цепочке. – Фирма «Бланкпайн», начало двадцатого века. Культурной и исторической ценностью не обладают.
– А какой обладают?
– Определенной. За это не беспокойся…