Семь моих смертей - стр. 25
Впрочем, официальным поводом для вылазок сьеры Мараны были визиты к болеющей матери, которая умудрилась покинуть наш мир незадолго до завершения моего «обучения». Поездки к тёще, также носительнице крови Цееш, регент терпел и позволял, но воспользоваться этим поводом более было невозможно, хотя у сье Мараны оставался вроде бы ещё и здравствующий отец, а возможно, и какие-то другие родственники. Время истекало, до истечения официального срока регентства оставалось всего три месяца и десять дней. Может быть, сьера Марана просто больше не могла терпеть свою жизнь, в отличие от меня, имея возможность хоть как-то её изменить.
Вторая наша встреча случилась через несколько дней после первой, после того, как я закончила с истерикой и вышла из оцепенения, сдалась и смирилась, прошла через ряд косметических процедур и только-только приступила к обучению манерам, дворцовому этикету и другим бессмысленным в старой жизни, но совершенно необходимым в новой вещам.
Я смотрела на тёмную фигуру с идеально прямой спиной и холодным выражением на лице – моём лице! – и гадала, была ли она такой же там, с регентом, или эта маска предназначалась специально для меня. Двигалась сьера Марана мягко и плавно, шагала бесшумно, контрастно тёмные на фоне светлых волос карие глаза казались непроницаемо серьёзными.
Не думаю, что даже после года, даже после пяти лет обучения нас можно будет спутать.
- Мне нужно рассказать вам о Ривейне и о себе, – бесстрастно проговорила сьера. – Если будут вопросы – спрашивайте, но сначала выслушайте. Люди Каллера изучили от и до биографию ваших матери и отца. Мы с вами находимся в родстве, что, в общем, было ожидаемо, учитывая наше сходство.
Да, это было ожидаемо… и всё равно странно.
14. Часть 2.
- Сразу хочу сказать, что к королевской династии вы отношения не имеете. Я Цееш по матери, а наше с вами родство идёт по отцовской линии. Точнее, ваша мать приходилась моему отцу троюродной сестрой, она внучка брата моего прадеда. Законы передачи некоторых черт внешности довольно своеобразны, хотя родство довольно дальнее, мы действительно очень похожи.
«Надеюсь, только внешне», – мысленно произнесла я. В Сумрачном квартале, где я выросла, жизнь была сложная и жестокая, но общую кровь там умели ценить. Эта молодая женщина, благородная и холёная, допустила, чтобы искалечили маленького мальчика, по сути, брата, была готова пожертвовать моей жизнью, тогда как совершенно посторонний вор и убийца Пегий защитил меня от своры жаждущего молодого девичьего тела ворья. «Мораль – та ещё шмара», – поговаривали у нас, и только сейчас я стала понимать, почему.
- Мне двадцать три года, двадцать четыре исполнится весной, шестнадцатого апреля.
«До этого я не доживу», – опять же про себя добавила я.
- Мы с регентом до свадьбы виделись один раз. Его Величество Персон слёг от какой-то хвори, и в тот же самый день, когда уже ничего нельзя было сделать, Ривейн первый раз переступил порог моего дома. Наш брак был заключен на следующий день после того, как молодой король умер, предварительно объявив в присутствии своего духовника, который его исповедовал, что назначает министра Ривейна Холла регентом.
Она прикрыла глаза, то ли вспоминая, то ли не желая, чтобы я поняла, что она чувствовала по этому поводу – если чувствовала.