Семь моих измен - стр. 3
Доходим до дверей спальни.
– Эй, эй, здесь ребенок, он не должен нас видеть.
Оба тихо смеемся, смотрим друг на друга. На этом свете нет никого кроме нас, и нам никто не нужен. Жена как будто мой ребенок. «Ты мой невоспитанный ребенок», – говорил я ей, и она мне. Снова липнем друг к другу как магнит. Как будто два волка в дикой природе нашли друг друга. Ведь дикость – это наша натура.
Занимаясь любовью, движемся в сторону второго зала. Пока дошли до дивана мы уже сняли всю одежду. Двое влюбленные стояли голыми друг перед другом. Для двух влюбленных этот миг – священный.
Обнявшись, ложимся на диван, продолжаем заниматься любовью. Движения хаотичны, ни позы не выбираем, ни что-то конкретное делаем. Целуем, кусаем друг друга куда попало. То ускоряемся, то останавливаемся. То вдруг, становясь агрессивными, душим любимого в объятиях, то вдруг ласками нежно прикасаемся друг к другу. Будто бы прикасаемся не к телу человека, а к мотыльку, боимся навредить ему. Джейран очень возбудилась. Шепчет мне в ухо матерные, нецензурные слова, порой смеемся, шутя.
Какой прекрасный момент, какие прекрасные ощущения, Боже! Как же ты раскрепощен, свободен, умиротворен во время секса с любимой женщиной, с женой. Будто бы тебе вкололи две инъекции: одну для удовольствия, другую для успокоения, в результате, при каждом движении, занимаясь любовью, и успокаиваешься, и получаешь удовольствие. Как будто в теле нет боли, в мире нет никаких тревог, завтрашние дела, конфликты, смерть – нет всего этого; это и есть вечность, ощущения, полученные от тела любимой женщины, жены заменяют все.
Как же несчастны те, кто лишен прелестей секса. Отдалившись от здоровых аспектов секса, они не получают никакого удовольствия.
Как же счастливы я, жена и нам подобные, которые получают удовольствие от секса и благодаря ему становятся ближе, роднее, дороже.
– Низами.
– Айджан!
– Низами…ахх!
– Айджан, жизнь моя.
– Ахх, трахни меня!
– Аххх…
Жена знает, что мне нравится в постели мат. Этими словами она сводит меня с ума. Обычно она матерится, когда очень возбуждена.
Сев на диван, сажаю Джейран на колени. Она начинает бешено прыгать на мне, как сумасшедшая. Схватив за шею, пытаюсь посадить ее.
– Позволь теперь я тебя трахну.
После этих ее слов мы оба начинаем ржать.
В ее движениях есть какая-то неопределенность, как будто не знает, чего хочет, что делает, мне смешно, но не показываю это. Так или иначе это не насмешливый, уничижительный смех, а смех, полный любви. Будто я подросток, но с нынешним взрослым умом, а она подросток, но с умом подростка.
– Низами…
– Айджан!
– Низами!
– Говори, жизнь моя, говори.
– Люблю тебя!
– И я люблю тебя!
– Скажи мне приятные слова!
– Девочка, я же это все 24 часа говорю, – прикалываюсь.
Она еще больше ускоряется у меня на коленях. Дыхание ее сбивается, говорит хрипло, страстно.
– Низами…
– Айджан!
– Я твоя кто?
– Гордость!
– А еще?
– Смысл моей жизни!
– А еще кто? Ахх…
– Ты мое все!
– Только я?
– Да, только ты.
– Я начинаю злиться.
– На что, сумасшедшая?
– Я вспомнила ту шлюху с работы, замужнюю шалаву, которая тебя хотела.
– Сумасшедшая, опять начала.
– Нет, ахх, вспомнила, возбудилась, ахаха. Ты мой. Понял? Только мой!
– Да, котеночек. Твой.
После этих слов крепко ее обнимаю.
– Низами…
– Айджан!
– Ты правда меня любишь?