Семь лепестков зла - стр. 9

– Она… – Парамонова показала пультом в сторону экрана. – Она его ненавидит!

– Вот придумала! – Сучков еле кусок колбасы проглотил, чуть не подавился. – Чего ей его ненавидеть?! Она же замуж за него идет! В этот вот самый день!

И Сучков, сложив руки лодочкой, тоже начал показывать на экран, на котором крупным планом застыло лицо юной невесты в слезах:

– Добровольно идет! Не по принуждению!

– А чего ревет? – настырничала Парамонова, наклоняя коротко стриженную темнокудрую головку.

– Вот погоди… – Сучков снова выдвинул нижний ящик своего стола, швырнул туда недоеденный бутерброд, отряхнул крошки с джемпера и тогда только закончил: – Станешь выходить замуж, мы на тебя посмотрим.

– Не посмотрите, Михаил Иванович. – Альбина с печальной улыбкой уселась на свое место.

– Это еще почему?

– Во-первых, замуж меня никто не берет…

– Еще бы! – фыркнул он весело. – Такую то настырную!

– Во-вторых, если даже и возьмут. – Она немного на него обиделась, но вида не подала, выключила телевизор, видеоплеер, швырнула пульт в ящик стола. – Я такие пиршества устраивать не стану.

– Еще бы! Откуда у тебя такие деньги?! – продолжил веселиться Сучков.

– А может, муж у меня будет не нищим! – Парамонова прикусила губу.

– Это исключается, – совершенно спокойно снова возразил старший товарищ.

– Почему это?

Альбина уже злилась нешуточно и готова была наорать на Михаила Ивановича. Но терпела, понимая, что все его слова провокация. Наорет – он завтра же рапорт об увольнении на стол начальству положит. И оставит ее одну в свободном плавании. А ей без него никак. Пока никак.

– Потому что, если у твоего мужа… У будущего мужа, – внес коррективу Сучков, забавляясь ее бессильной злобе, – будут деньги, ты тут же станешь устраивать ему всяческие проверки. А не вор ли он? А не аферист ли? И откуда средства? Помнишь, как с тем журналистом получилось? Хороший же был парень, а ты что устроила? А ты ему запрос на службу отправила. И чуть его с работы не уволила. Дуреха!

Альбина не выдержала и метнулась из кабинета прочь.

Упоминание о Владике всегда отдавалось болью в ее сердце. Он был таким милым, таким славным. И все начиналось у них так же мило и славно. Но потом…

Потом Владику пришла в голову мысль сделать ей предложение. И не где нибудь, а на Мальдивах. И он по неосторожности купил две путевки: себе и ей. И вручил их Альбине в торжественной обстановке, за ужином в ресторане. Она так перепугалась тогда, что еле досидела до конца вечера. Ответа ему конкретного, конечно же, не дала. Обещала подумать. А наутро уже строчила запрос в его издательство.

Издательство было солидное, запрос их насторожил, они схватили Владика за шиворот и протащили по всем имеющимся у них там ворсистым коврам. Потом додумались позвонить в отдел, приславший запрос. Там их соединили с Сучковым, он и прояснил ситуацию.

– Это моя юная сотрудница… – рассказывал он начальнику службы тамошней безопасности, оказавшемуся его знакомым по каким то давним совместным делам. – Пробивает своего воздыхателя. Больно уж он ей благополучным кажется. Боится, как бы чего не вышло…

Ничего и не вышло. Владик путевок у нее не забрал, но и не позвонил больше ни разу. А столкнувшись однажды с ней в гипермаркете, остолбенел в первое мгновение, потом побледнел, следом сунул обратно на полку бутылку дорогого коньяка и дал такого деру, что Альбина перепугалась, как бы парень не снес своим молодым сильным телом все попадающиеся на его пути прилавки.