Семь клинков во мраке - стр. 64
– Блядь… бля-а-адь…
…явной нехватке слов.
– Сержант, – прошептал солдат. – Не может ли среди них…
– Ни один не похож на Неумолимого. – Кэврик потряс головой. – Но… твою ж… Вот за чем его отправили. И мы слишком поздно… – Дыхание его вырвалось вздохом, полным холода и отчаяния. – Слишком, блядь, поздно.
– Имперцы – животные, сэр, – прорычал второй солдат. – Скитальцы, не скитальцы, любой маг – сраный психопат. Нужно вернуться с полным батальоном, сжечь каждый дом дотла и…
– У нас другой приказ, – перебил Кэврик. – Огонь не поможет найти наших людей. И он… – Сержант в последний раз взглянул на жертвенник и отвернулся. – Он не спасет этих людей. Смотрите в оба, курки взвести. Если найдутся выжившие после… после этого… их необходимо обнаружить и обезопасить.
– Но сэр, Хранитель Реликвии не давал нам приказа спасать мирных.
– Это само собой разумеется.
Как уже говорила – будет очень, очень досадно, если придется его убить.
Но я девушка расчетливая. Я не трачу зря еду, я не трачу зря выпивку, и я не трачу зря пули.
Кэврик стоял на открытом месте. И смотрел в другую сторону от моего укрытия. И его голова попадало ровненько в прицел Какофонии. Я взвела курок.
Это был правильный ход, разумный. Цепь субординации, что связывает Революцию воедино, сделана из стекла: жесткая, негнущаяся – и хрупкая. Годы пропаганды ничем не помогли им научиться думать своим умом. Убью Кэврика сейчас, и без командира остальные в панике разбегутся. В суматохе я с легкостью найду Лиетт и уберусь отсюда.
Да мне, мать его, даже не нужно в голову целиться. Попаду в тело, Руина вынесет легкие из грудной клетки. Один выстрел, и все, на хер, можно отсюда хоть прогулочным…
Рука дрогнула. Глаз дернулся. Палец на крючке напрягся.
Одной Госпоже ведомо, почему я не спустила курок.
Может, в Шраме осталось слишком мало честных людей. Может, я убила слишком многих. Или, может, я попросту такая, блядь, дура.
Так или иначе, я опустила Какофонию. Стиснула зубы от боли, когда он вспыхнул в ладони, взбешенный тем, что я не дала ему убить. Пекло, впрочем, слабенько, вполсилы; он и сам явно не считал Кэврика достойным убийства.
А может, где-то в глубине души мы оба романтики.
Убирать его далеко я все-таки не стала и, нырнув назад в переулок, прошла между домами. Пятый по счету переулок привел меня к широкой дороге. Стоило мне выглянуть, как губы сами собой растянулись в усмешке. Вот они, всего в сотне футов – вторые ворота, деревянные, распахнутые, прямо-таки ждут меня.
А потом усмешка померкла. Как только я увидела на пути к ним хрупкую девочку, которая обхватила себя руками и глядела вниз.
– Лиетт! – крикнула я, бросаясь к ней.
Никакой реакции. Пока я не опустила ей на плечо ладонь. Лиетт отскочила, вскинув руку и оцарапав мне щеку ногтями. Я схватила ее за плечи.
– Тихо, – прошипела я. – Полегче!
Спустя миг судорожных вздохов и еще три – дрожания Лиетт успокоилась и смогла поднять взгляд и посмотреть на меня. Но страх из ее глаз не ушел. Она высвободилась из моей хватки. Отвернулась.
– Ты цела, – заметила я, выискивая на ней кровь и не находя оной. – Я тоже, если вдруг тебе интересно. – Я пощупала щеку, по которой она мне саданула. – Мне, конечно, льстит, что ты запомнила мои советы целиться в глаза, но в следующий раз – они немного выше.