Семь кабинок - стр. 12
Резкий переход к другой теме насторожил Валерию Павловну. К тому же она не особенно любила обсуждать обстоятельства своей личной жизни. И потом, что это за слово такое: «встречаешься»? Из каких закоулков памяти она его откопала? Кто так теперь говорит? Любит Людок время от времени изобразить из себя милую интеллигентную деваху. Что с ее внешностью, конечно, не катит. Но как ей об этом скажешь?
– С кем это? – нехотя продолжила тему Валерия Павловна.
Людок, убрав под глазами осыпавшуюся тушь – засохла, новую пора покупать! – и запечатлев в памяти свой прекрасный образ, наконец повернулась к собеседнице:
– Ну, с этим, который тебе в сыновья годился.
И так каждый раз. Мало того что лезет с расспросами, еще и постоянно все сводит на возраст. На ее, Валерии, возраст.
– Людок, все мои нынешние мужики годятся мне в сыновья, я даже больше тебе скажу: я принципиально не стану встречаться с самцом, если ему за двадцать пять. Потому что те, кто старше, или зануды, или сволочи. Так кого ты имела в виду? – снисходительно спросила Валерия Павловна, зная, что подруге нечего было бы сказать о своих любовниках. Да и выбора у нее почему-то никогда приличного не было.
– Он черный.
– Черный? – В голосе Валерии Павловны прозвучало искреннее недоумение. – Ну Людок, учудила. У меня никогда не было негров. – Она попыталась опереться на столешницу, но вовремя спохватилась и убрала руку. – Я, конечно, не расистка, но с негром, знаешь… как-то не готова. Ты уверена, что ни с кем меня не путаешь? – продолжила она игриво, взяв в руки рулон туалетной бумаги и начав его разматывать.
Жест хозяйки, заметившей в доме непорядок. Людок почему-то напряженно следила: неужели Валерия сейчас возьмется столешницу протирать?! Самое время, блин!
– Нет, он не негр… Ну как его… из Ирана, – вспомнила обрадованная Людок.
– А, Фахран. – Лицо Валерии помрачнело. Тут не на тридцать два, конечно, счет пошел. Но у красивой стервы вообще нет возраста. И мужчин к таким тянет, это я вам говорю.
– Точно, Фахран!
Валерия досадливо вытерла испачканную руку и глубоко затянулась. Людок облегченно вздохнула: и с чего она вдруг решила, что Валерия станет пыль смахивать в женском туалете?! Людок вдруг почувствовала, что в туалете установилась полная тишина. Странно. Почему-то когда становится совсем тихо, у нее мурашки по коже бегут. Как перед тем, как слиться в поцелуе с привлекательным незнакомцем…
– Да, Фахран… Он не совсем черный. Даже совсем не черный, – запуталась Валерия Павловна. – Он из Марракеша, – вдруг медленно, словно нехотя произнесла она. Почему Людок спросила? Как будто не понятно: если Валерия Павловна вскользь это имя не упоминает, значит, нет этого человека на горизонте, как будто и не было никогда.
– Так ты с ним еще встречаешься? – настойчиво повторила Людок. Валерию Павловну передернуло. Женское любопытство, во-первых, бессмысленно, во-вторых, ненасытно. И оно постоянно ранит окружающих. И любопытных женщин. А иногда их – в первую очередь. Зачем вызнавать то, что тебе знать не следовало? Ведь счастья от этого ни у кого не прибавится… – Он так мне нравился, смуглый такой, черные волосы, голубые глаза, любовник, наверно, потрясающий. Да? – Людок поставила ногу на унитаз, почему-то оказавшийся посреди туалета, и задрала юбку, чтобы подтянуть чулки.