Семь чудес и временной разлом - стр. 15

Мой пульс ускорился:

– Нирвана отдала мне… лиса?

– «Эль», «и», «эс»… – озвучил Касс. – У твоей мамы проблемы с падежами?

– Нет, Касс, – возразил я. – Посмотри на конец сообщения. После «сейчас» опять идет непонятное «уврк». Как бы ты ни менял буквы, смысла не прибавляется.

– Может, здесь еще один шифр?..

Я внимательно всмотрелся в буквы:

– «Л-И-С», «У-В-Р-К»… может, это сокращения?

– Чего? – спросил Касс.

– «Л-И-С», – повторил я. – Вдруг это «локулус исцеления»?

Касс едва не взлетел к потолку:

– «Нирвана отдала мне локулус исцеления»!

– «У-В-Р-К»… – пробормотал я.

– Перед «у» идет «сейчас» – может, это не часть сокращения, а предлог? – сказал Касс. – «Сейчас у»?

– Да! – У меня задрожали пальцы. – Получается «Нирвана отдала мне локулус исцеления, сейчас у»… у «ВРК»… Что такое «ВРК»?

Касс в возбуждении закружил по балкону:

– Великий ребус-картинка? Виртуальной реальности квадрат?

– Виктория Раунд Кафл? – подхватил я. – Виргиния Роял Квин…

– ВРК… это ведь должно быть какое-то имя, так? Винни. Виктория. Вергил.

– Точно! – воскликнул я.

– Вергил? – удивился Касс.

– Виктория, – ответил я.

– Мы знаем кого-то по имени Виктория? – растерялся Касс.

– Почти. – Я сунул записку в задний карман. – Мы знаем кое-кого по имени Виктор Рафаэль Квинонес.

– Торквин, где осколки? – закричал я, выбегая из дверей госпиталя.

Торквин повернулся. Из-за полуденной жары его обгоревшая кожа блестела от пота. На одной руке краснел большой округлый ожог, скорее всего от плевка виззита. Он тупо уставился на меня:

– А?

– Ты в порядке, здоровяк? – спросил Касс, обеспокоенно всматриваясь в него. – Ты знаешь, у одного из моих приемных родителей был диабет. Когда уровень сахара в их крови становился слишком низким, они вели себя так же, как ты…

– Мне так много нужно вам сказать… – прохрипел Торквин.

Ряса. До меня наконец дошло, почему она так странно на нем сидела. Под ней было что-то спрятано.

– Торквин, перед тем как ты покинул пляж, моя мама тебе что-нибудь отдала? – не отставал я.

Глаза Торквина вспыхнули. Он тряхнул головой, точно сбрасывал с себя остатки сна, и я повторил вопрос. Закивав, он стянул с себя рясу. Под ней оказалась та же изорванная и испачканная одежда, что была на нем в Греции, но теперь ее дополнял простой коричневый мешок с осколками, висевший у него на шее на толстом шнуре.

– Да, это.

– Мог бы нам сказать! – возмутился Касс.

– Отлично, Торк! – обрадовался я. – Там осколки локулуса исцеления!

Торквин снял с шеи мешок и протянул его мне, когда из джунглей вылетела стрела. Она прошила мешок, вырвав его из пальцев Торквина, и пригвоздила его к земле рядом со стеной госпиталя.

Касс бросился к нему.

– Если этот мальчик сделает хотя бы еще шаг, – раздался из-за деревьев чей-то голос, – следующая стрела пронзит ему горло.

– Касс, стой! – завопил я.

Он рухнул на землю, но тут же вскочил, держа руки над головой.

– Теперь вернись к своим друзьям, – продолжил голос. – Я желаю, чтобы меня встретили как полагается.

Касс поспешил к нам, и Торквин инстинктивно толкнул его и меня себе за спину. Из темноты показались шестеро мужчин, похожих на команду олимпийских тяжелоатлетов Масса. В их центре шла жилистая женщина в длинном, похожем на тогу одеянии. Черные с проседью волосы были зачесаны назад, что придавало ее лицу ястребиной мощи.