Секретные архивы НКВД-КГБ - стр. 46
Удар по репутации или, как теперь принято говорить, имиджу Сталина был нанесен колоссальный. Так кто же он, этот отчаянный храбрец, решившийся на такой поразительный поступок? Где он взял силы, чтобы бросить вызов всесильному и не знающему пощады вождю народов? А ведь это письмо было всего лишь первым шагом Раскольникова в непримиримой борьбе с опьяневшим от крови, как тогда его называли, хозяином. Следующий шаг будет куда более серьезным, сокрушительным и срывающим покров добропорядочности и человечности как с самого Сталина, так и с физиономий его ближайших приспешников. Но об этом позже…
А пока познакомьтесь с Федором Раскольниковым, который на самом деле никакой не Раскольников, а Ильин, хотя по большому счету должен быть Сергеевым. Дело в том, что его мать, Антонина Ильина, со своим мужем протопресвитером собора «всея артиллерии» Федором Сергеевым жила в гражданском бр^ке, и их дети, Федор и Александр, считались незаконнорожденными. Вот и пришлось ребятам носить фамилию матери. А Раскольниковым Федор стал во время пребывания в приюте принца Ольденбургского, который обладал правами реального училища: так его прозвали однокашники за худобу, костлявость, длинные волосы и широкополую шляпу – все, как у героя Достоевского.
С этим прозвищем, ставшим его фамилией, Федор поступил в Санкт-Петербургский политехнический институт. Зная о его низком происхождении, студенты-белоподкладочники с ним не общались, вот и пришлось Федору искать выходы на простолюдинов-болыпевиков. Нашел, начать сотрудничать в «Правде» и даже стал секретарем ее редакции. Но счастье было недолгим: буквально через месяц его арестовали, судили, приговорили к трем годам ссылки и отправили в Архангельскую губернию. И тут ему крупно повезло: в 1913-м, в связи с трехсотлетием Дома Романовых, он попал под амнистию.
В первые же месяцы мировой войны его призвали в армию и, как человека, имеющего незаконченное высшее образование, определили на Отдельные гардемаринские курсы, где готовили мичманов русского флота. И надо же так случиться, что выпускные экзамены пришлись на дни Февральской революции! Митинги, шествия, демонстрации, опьянение свободой – через все это в полной мере прошел новоиспеченный мичман Раскольников. А потом он разыскал редакцию «Правды» – и начал строчить антивоенные статьи. Но вскоре его направляют в Кронштадт, где он редактирует газету «Голос правды».
Это было время, когда матросская братва начала бузить. Выходы из Балтийского моря были закрыты, принимать участия в боевых действиях флот не мог, вот и начали братишки от безделья собираться на Якорной площади, где большевики убеждали их в том, что они хозяева жизни, что буржуйское добро надо отобрать и поделить, а в министерские кресла посадить тех, кого выберут они, матросы Балтийского флота и их закадычные друзья, окопные солдаты и петроградские рабочие.
Чтобы эти слова были не только услышаны, но и дошли до сердец и душ матросской братвы, требовались изощренные ораторы, причем не в рабочих тужурках или добротных пиджаках, а во флотских бушлатах, то есть свои, родные люди, знающие, что такое матросская служба.
В этой ситуации мичман Раскольников пришелся как нельзя кстати. Он знал матросский жаргон, сидел в тюрьме, побывал в ссылке, в соответствии со своей новой фамилией, был исступлен, ярок и неистов – короче говоря, он стал самым популярным оратором и любимцем кронштадтской братвы. Поэтому нет ничего удивительно в том, что матросы единогласно избрали его своим командиром, когда понадобилось идти под Пулково и сражаться с частями генерала Краснова, как, впрочем, и позже, когда отряд под командованием Раскольникова помогал выбивать юнкеров из Московского Кремля.