Секретари. Региональные сети в СССР от Сталина до Брежнева - стр. 21
Составлено по: см. источники к таблице 1.
Таблица 4. Распределение секретарей обкомов, крайкомов и ЦК компартий союзных республик по образованию (в %)
Составлено по: см. таблицу 1.
>a Для 1937 года учитывалась категория: учились в вузах, втузах и академиях.
>b В 1937 году учитывалась категория: учились в средних учебных заведениях.
>c В 1937 году эта категория не учитывалась.
>d В 1937 году учитывалась категория: низшее образование.
Гораздо труднее сделать определенные заключения о качестве нового корпуса секретарей (и номенклатуры в целом). Судя по формальным признакам, выдвиженцы в среднем были более образованными. Таблица 4 показывает, что по сравнению с 1937‐м в 1939 году резко увеличилось количество секретарей с высшим и средним образованием и более чем вдвое сократилось число секретарей с начальным. Однако за этими внешне весьма благоприятными показателями скрывалась менее привлекательная реальность. Например, значительная часть секретарей имела партийное, то есть политическое образование.
Не существует показателей, позволяющих сопоставить уровень административной активности и эффективности двух поколений секретарей. Обращает на себя внимание, что большое количество секретарей были слишком молоды. Многие попадали на руководящие должности буквально с институтской скамьи. Важно упомянуть сложности адаптации к новым обязанностям, связанные с разгромом управленческих структур и утратой кадровой преемственности. О том, что происходило в то время в региональном аппарате, дают представление некоторые свидетельства участников событий. Например, А. С. Щербаков, направленный в июне 1937 года первым секретарем в Восточно-Сибирский край на замену арестованного предшественника, посылал в центр своим покровителям достаточно откровенные рапорты. 18 июня 1937 года он писал А. А. Жданову: «Арестованы все руководители областных советских отделов, завотделами обкома и их замы (за исключением пока двух), а также инструктора, ряд секретарей РК, руководители хозяйственных организаций, директора предприятий и т. д. Таким образом, нет работников ни в партийном, ни в советском аппарате»[90]. В пространном письме В. М. Молотову от 30 июня 1937 года Щербаков сообщал:
Аресты бывшего партийного и советского руководства, а также многочисленные аресты других работников партийного, хозяйственного, советского аппарата явились для коммунистов полной неожиданностью. Много коммунистов и целые организации растерялись и деморализовались. Я застал первичные организации в той стадии, когда никто никого не слушал, широко распространилось настроение «кому же верить»… Оставшиеся руководители, чувствуя свою вину перед партией и коммунистами, испугались, выпустили руль руководства из рук, и их принялись избивать и за то, что они несут ответственность, и за то, в чем не виноваты. Первичные организации выносили решения об исключении и аресте многих руководителей. Учреждения фактически перестали работать. На производстве дисциплина пала[91].
В общем, даже если отбросить моральные аспекты проблемы, можно утверждать, что с чисто административной точки зрения массовые репрессии в аппарате имели разрушительные последствия и ослабляли потенциал системы. Судя по тенденциям развития, наметившимся после чистки 1930‐х годов, этот факт был в той или иной мере осознан руководством страны. Начался непоследовательный, но в целом поступательный процесс стабилизации номенклатуры.