Секрет Любимова - стр. 12

– Потрудитесь заболеть и родить эти гениальные образы. Чтобы образ вспыхивал. Тогда от вас глаз оторвать нельзя. Вспомните, как закрывали «Павших», «Доброго», «Антимиры». Копируйте меня.

Речь, обращенная к нам из-за того, что у нас не получалась трагическая любовь.

– Артисты – все эгоисты, стараются урвать себе побольше кусок, тянут одеяло на себя. Когда был человек, который мог собрать их эгоизм в единый кулак – подчинил их мелкие интересы большому делу, – был театр, не стало его – театр развалился.

Артисты всегда стараются растащить театр, растоптать самое дорогое, это в природе артистов, это их суть, я сам был артистом и отлично знаю все ходы… Задумайтесь, товарищи. Сходите в Ленком, посмотрите на их трагическую участь, вот до чего доводят актерский эгоизм, сплетни… Но у них есть ядро, они проявили самоё порядочность – солидарность, – 20 человек подали заявления. Наши артисты, убежден, не способны на это, только себе, только за себя.

Смирнов[32] рассказывает, как поступал в Щукинское, на собеседовании у Захавы:

– Что вы знаете об Америке?

– В Америке капитализм.

– Так, ну и что?

– Как ну и что? Он загнивает.

– Ну, эк вы хватили.

– Совершенно свежие сведения, скоро он совсем сгниет и наступит социализм.

10 июля

…Бегал по редакциям. Надежд, что «Старики» напечатаются, – никаких. Уехать куда-нибудь в лес, к глухой речушке и не видеть никого…

Я страшно волнуюсь… А вдруг у меня не может быть детей? Жизнь потеряет смысл, а я – свое назначение, семья развалится, как карточный домик, какая это семья без детей. Кто-то сказал, если к 30 годам дом не наполняется детским криком, он наполняется кошмарами.

«Это была моя лучшая поездка в СССР. Я увидела «Маяковского». – М. Влади.

16 июля

Зачем он в эту больницу лег?.. С серьезным заболеванием в такую больницу ложиться – обрекать себя на смерть. Там же не лечат, боятся. Туда надо ложиться с насморком, с гриппом уже нельзя ложиться туда. Или просто отдохнуть, пописать мемуары, почитать. Один деятель лег, лечащий врач, профессор, заслуженный человек, пришел на осмотр – тот спрашивает его:

– С какого года вы член партии?

– Я беспартийный.

– Как! Вы не член партии? Как же вы, беспартийный, будете меня лечить? Мою жизнь доверили беспартийному человеку, что можно с него спрашивать. Моя жизнь нужна партии, народу. Это безобразие.

И т. д. и т. п.

Петрович вышел с палкой, в халате, кое-еле-как. Ему только что сделали вливание в обе ноги по литру жидкости огромной иглой. Передвигался, как странник, как калика перехожий, как «паша».

Поговорили о разном, больше о времени, о событиях на политической арене, о нашей судьбе в зависимости от изменений наверху.

О письмах Солженицына, Владимова, Вознесенского, о снятии Бурлацкого и Карпинского и др. высоких лиц.

– Ну ладно, мужики, отдыхайте как следует, поправляйте здоровье, работа предстоит напряженная.

О «Герое»:

– Я во многом виноват. Надо было смелее корежить, а я так все боялся господина Лермонтова обидеть – и вышло наоборот.

– Надо смелее отказываться от своих привычек, представлений.

– В каком смысле?

– Например – сделали сцену, посмотрели, так-сяк – не вышло. Надо понять, почему не вышло, и смелее все перекраивать. Тысячу раз переделать – но не выпускать продукцию среднего качества. Нету времени работать плохо… Каждую работу надо работать, как главную и последнюю в твоей жизни. Не зря старик четырнадцать раз переписывал.