Секрет бабочки - стр. 21

– Флинт?

Никто не отрывается от своих дел.

– Флинт, – повторяю я уже громче.

Девушка, которая творит рядом с ним, наклоняется и дышит ему в ухо. В ее щеки вживлены изумруды.

– Эй, Эф, – говорит она, – к тебе гости.

Он поднимает голову и улыбается мне, «медвежьи ушки» стоят торчком. Я думаю, краска у него даже на зубах. Глаза сейчас ярко-зеленые, щеки пылают.

– Ло! Ты меня нашла! – Он встает, вытирает руки о латаную куртку. – Дай мне секунду, чтобы все собрать. Потом я покажу тебе загадочный мир Гдетотама.

Он наклоняется, чтобы поднять тяжелую доску, одновременно представляя соседей:

– Ло, познакомься с Серафиной – она делает потрясающие парики и миллион других вещей, перечисление которых займет слишком много времени. – Девушка с пирсингом на щеках кивает мне. – Марлоу, местный создатель кукол, поэт, революционер. – Худой чернокожий парень в радужных подтяжках и с наполовину обритой головой в недоумении поднимает голову. – И Гретхен, спец по вегетарианской кухне, танцовщица и потрясающая художница-оформитель, – очень высокая девушка в широченной балетной юбке и высоких черных шнурованных сапогах делает реверанс. – Эти трое по большей части здесь и хозяйничают.

Я сильнее запахиваю куртку, под которой дырявый кашемировый свитер – его мать купила мне в «Гэпе», когда я училась в седьмом классе, – и застенчиво машу всем рукой. По части искусства я не очень. У Орена с этим все было в порядке – он и рисовал, и писал песни, и голос у него был как кленовый сироп.

Флинт с доской в руках отворачивается от меня, уходя, кричит:

– Сейчас вернусь!

Скрывается за занавеской. В потолке старого склада я насчитываю девять отсутствующих планок, и идеальное спокойствие этого числа окутывает меня, как вторая куртка. Меня ждет хороший день: теперь я действительно в это верю. Серафина, Марлоу и Гретхен возвращаются к своим проектам. Через несколько секунд Флинт появляется из-за занавески sans[13] доски, но так же измазанный в краске.

– Пошли.

Протягивает мне руку. И на этот раз я ее беру.

– Так я просто… бросаю его? – Я поднимаю стул между ног, готовясь бросить его в пирамиду пустых жестяных банок, которую Флинт построил на заброшенной автостоянке. Флинт учит меня играть в «боулинг жестяных банок» – вероятно, здесь, в Гдетотаме, это одна из самых распространенных игр. Я никогда не бывала в боулинге, но мне приходилось сшибать кегли в больших комнатах с кондиционированным воздухом на вечеринках по поводу дня рождения, на которые ребенком приводила меня мама.

– Да, просто брось его что есть силы. Но ты должна чувствовать стул, чтобы бросить его под нужным углом. – Он машет руками, показывая, что надо делать. – Если делаешь все правильно, это прекрасно. – Он озорно улыбается. – Сама увидишь.

Но за какое-то мгновение до того, как я бросаю стул, грохочет обратная вспышка в каком-то автомобиле. Хлопок заставляет меня подпрыгнуть – воспоминания о выстреле слишком свежи.

Стул летит в сторону и при падении на землю разваливается на несколько частей в трех футах от аккуратно сложенной пирамиды из жестяных банок. Секундой позже в воздухе уже Флинт, после длинного прыжка падает на пирамиду. Банки стучат, раскатываясь, он же вскакивает и бежит ко мне.

– Вау! Ло! Ты сшибла их все! Ты только на это посмотри! – Он хватает меня за талию, кружит, радостно кричит, стремится убедить меня последовать его примеру. Мое тело – желе, перекатывающееся и неконтролируемое, и я вырываюсь из рук Флинта как можно быстрее. Смотрю на рукава моей курки и осознаю, что они в краске. В многоцветных отпечатках пальцев и ладоней Флинта: краска, которой он пользовался в Малатесте, должно быть, на его руках высохнуть не успела. Я вижу ее в тех местах, где он касался меня: на плечах, талии, тыльной стороне ладоней. И я не могу не улыбаться, надеясь, что Флинт не видит, какими фиолетовыми, должно быть, стали мои уши.