Седьмой - стр. 32
«Да ладно…» – Боря замолчал.
Зануда.
Тем временем Уильямс напомнил всем, что некоторое время назад ангелы согласились, что пилотов должно быть больше и помогли отобрать ещё пятьсот детей, подходящих для Небесного Воинства. Ну, точнее они нашли больше, но не все родители согласились записать дитять в пилоты.
И вот сейчас эти новенькие ребята, второго набора, заканчивают подготовку, им лет по десять‑одиннадцать, но вполне возможно, что подготовку ускорят. Так что они заполнят брешь в наших рядах…
Разумеется, среди пилотов начались смешки. Кто‑то сказал, что разумнее обучить щенов пилотировать большие истребители. Его Пальма, мол, точно будет получше десятилетнего сопляка…
Конечно же, все мы в постоянном стрессе от своего непрошенного дитячества, накрывающего нас после каждого воскрешения. Так что настоящим дитятям не повезло, они попадут в атмосферу подначек и насмешек.
Сегодня был объявлен день траура. Всем рекомендовали строгий пост. Ночью посоветовали молиться.
На этом наше общее построение и было закончено.
Честно говоря, мне хотелось есть. Вчера после боя я ещё долго помогал в клонарнях – таскал тушки, помогал убирать бардак. Видел много знакомых. Встретил себя, примерно пятилетнего. Кстати, живого – мелкая тушка сидела и сосала палец. Не знаю, сгодится он теперь в роли клона, после того как пробудился, или…
Нет, не хочу даже думать.
Но вчера аппетита у меня не было, вернувшись к себе я упал и заснул, а за завтраком выпил сладкого чая и съел тарелку овсяной каши.
А вот сейчас на меня накатил жор. Так что я пренебрег рекомендацией и пошёл в столовую.
Народа здесь было вполовину меньше обычного, но всё‑таки изрядно. Мы всё‑таки несём службу, а воинам традиционно даются послабления.
Мясо или рыбу я брать не стал, но картошки с грибами навалил полную тарелку. Сидел, ел и вспоминал Падшего, стоящего с огненным мечом посреди кровавой плоти и разбитой медицинской аппаратуры. Если бы на него надеть белые одежды и просветлить ореол – выглядел бы братом тому ангелу, что со мной разговаривал.
Ну да, конечно, всё это видимость доступная человеческому глазу, бла‑бла‑бла, да и были они когда‑то одинаковыми, только некоторые ангелы пали, поддавшись гордыне и ненависти к людям…
А другие устояли перед искушением, а уж людей любят – просто на колени упасть хочется.
– Святослав, – рядом со мной вдруг присел Эрих. – Мир, дружба?
– Мир, – согласился я. – И всё же, чего ты меня невзлюбил?
– Ты другой, – подумав, сказал Эрих. Кажется, вполне откровенно. – Вроде искренний, летаешь хорошо. Но…
Он повёл рукой в воздухе, будто пытаясь что‑то нащупать.
– Ты одиночка. Со всеми ровный, но никому не друг.
– Ты тоже, – заметил я.
– Верно, – Эрих усмехнулся. – Но я такой, потому что знаю – я самый лучший. А ты словно фигу держишь в кармане. И хоть бы разок достал, показал. Нет, улыбаешься, но держишь.
Эрих встал и погрозил мне пальцем.
– Это раздражает, Святослав. Будь проще.
Я пожал плечами и хлебной коркой подобрал с тарелки густой грибной соус.
– Постараюсь, лидер.
Эрих закатил глаза.
– Ну вот, опять…
Я, конечно, мог бы ему сказать, что в Эрихе раздражает не его уверенность в своей крутизне, он действительно великий пилот, а стремление ткнуть каждого в его недостаток, будь он настоящим или придуманным. Но зачем? Я ведь всё держу в кармане.