Седьмое небо - стр. 21

– Во машина, вот только овладеть ей надо, чтобы порхать, как он.

– Мы все это сняли, Иван, уж прости, хотели снять твою победу.

– А я и победил, сам себя. Тоже ведь думал, что половина сказанного – обыкновенный треп. Андрюха, ты где так летать научился?

– Я? В ЗАПе, меня Серегин, Владимир Георгиевич, учил.

– Серегин? – переспросил генерал Селезнев.

– Да, в сорок четвертом, после госпиталя и санатория, я полгода не летал. Пожалел меня, и, вместо того, чтобы отчислить, научил летать по-настоящему, а не просто: взлет-посадка, держись хвоста ведущего.

– Это понятно! То, что летчик ты от бога, с отличным инструктором, но ты же на этой машине второй раз сидишь? – продолжил допрос генерал.

– Я же ее для себя делал, ручками. Владимир Александрович соврать не даст. Тормоза предложил я, как их сделать, всю конструкцию передал товарищу Ромодину.

– Это так, на испытания мы его звали, ответил, что приехать не может, курсы.

– Двигатель делал тоже я, в мастерских 8-го управления. То есть, в отличие от товарища полковника, я сел в «свой самолет», а он – в новый. Он просто не знал, что может эта машина, и как ей правильно управлять.

– Вот что, лейтенант. Корочки об окончании курсов ты получишь, как только дойдем до штаба. Учить тебя – только портить. Но, все оставшееся время будешь готовить программу обучения и готовить полк к боям на этих машинах.

– Спарки нужны и инструкторы, которым сначала придется научиться управлять этой машиной.

Вновь в «игру» вступил генерал-майор Сталин:

– У меня машина здесь, как только просушат пленку, в самолет и в Москву. Иван, Николай Георгиевич, Владимир Саныч и наш герой, как тебя по батюшке?

– Андрей Васильевич.

Сказано – сделано, тем более, зам командующего приказал! Я был больше чем уверен, что Селезнев звонил не только большому начальству, но и получил характеристики на Андрея в полку. А на момент моего приезда в Липецк прошло более месяца, так что «тройку маленьких лебедей» уже выпустили с гауптвахты в Уссурийске. Именно поэтому Папивин с комполка и хотели доказать, что Преображенский и Томашевский малость приврали, сами не смогли обеспечить район прикрытием, все свалили на 10-ю армию, и «правдоруба» специально засунули на курсы, с которых не возвращаются. Он, правда, и не вернулся, но попал туда, куда не нужно. Его возвращение в полк – это очередной скандал.

– Проверь его, Николай Георгиевич, и списывай, как не соответствующего должности. К ордену его Преображенский представил, я только подписал. – наверняка, сказал Папивин.

– А зачем подписал?

– Оттуда же я знал, что он из Улан-Удэ выберется? Там семь самолетов грохнулось и три летчика за полтора месяца. А посмертно он в штаб армии возвращается. (это про орден, он из золота и платины).

Разговора я, само-собой, не слышал, просто есть такое предположение. Иначе зачем из Монино притащили Кожедуба? Он же в Академии учится, куда поступать совсем не рвался. Кинематографистов? И Василия Сталина? Так, чтобы не подкопаться было: «Ша! Старший приказал!». И накрутили обоих заранее.

Вот с такими мыслями я сел в большой «С-54», который через полчаса приземлился на Центральном. Оттуда нас повезли в штаб ВВС округа. Там я спросил у генерала Селезнева, чтобы выяснить его участие:

– А кто этот генерал, который нас сюда приволок? Вы же вроде старше его и по званию, и по возрасту.