Сделка на семью. Тайная наследница - стр. 24
Борн открывает заднюю дверцу машины, хотя я ему раньше говорила, что люблю ездить впереди — так лучше обзор на город. Еще мне нравится опускать стекло и высовывать руку, чтобы на скорости ощущать воздушные потоки и пропускать их между пальцев.
Но сегодня уже все по-другому, Рафаэль мог просто забыть мои скромные предпочтения. Да и зачем ему хранить такие мелочи в голове?
Снимаю пиджак, отдаю Борну:
— Еще раз спасибо, — сажусь в салон.
— Да не за что, — забирает вещь и захлопывает дверь.
Называю адрес гостиницы. Утыкаюсь взглядом в тонированное окно — сквозь него почти ничего видно, но я упорно смотрю в эту темноту, потому что не знаю, куда еще деть взгляд. Видеть Борна рядом оказалось тяжелой пыткой.
Рафаэль немногословен, спрашивает только, не замерзла ли я и предлагает включить обогрев. Мотаю головой, видя глаза Борна в зеркале для водителя. Однако я рано радуюсь, остановившись на светофоре, Рафаэль вновь смотрит на меня.
— За обедом Андрей так жирно пошутил… Ты ничего не хочешь мне сказать, Вера?
И я теряюсь, даже застываю на миг, только моргая в ответ. Правду сказать? И что тогда? Вряд ли Рафаэль запылает ко мне любовью и кинется за букетом и кольцом, а потом еще долго будет кружить на руках от счастья. Очень вряд ли.
А если у него есть женщина? У Борна сейчас возрастная планка, переступив которую мужчины обычно остепеняются. Вопрос только: почему ее не было в гостях у Дианы? Так вероятных причин тысячи, даже мне в этот напряженный момент на ум пришло сразу две. Борн может ее скрывать — это совсем не удивительно. Рафаэль очень загадочный и непредсказуемый человек. Или же дама просто приболела — такое тоже возможно. А я не стала это выяснять потихоньку у сестры, а Диана сама и словом не обмолвилась. Зачем? У меня же муж, ребенок, семья…
И даже если Борн признает Снежку, будет приезжать к ней по выходным, в парк водить или развлекательный центр, или домой к себе потащит… Кто гарантирует, что та женщина не обидит малышку из ревности?
Да и как объяснить доченьке, что теперь у нее новый папа, который совсем не знает ее интересов и к тому же живет с какой-то чужой теткой?
Или я буду ездить с ребенком к Борну и наблюдать за их встречами. И что останется от моего сердца при виде женщины, с которой Рафаэль каждую ночь ложится в постель и просыпается? Останутся жалкие клочки. Серые и обожженные.
А вдруг Борн вообще разозлится, что я столько лет не говорила ему о ребенке, и попытается отнять дочь? Мне придется валяться в ногах у мужа сестры и унизительно вымаливать защиту. И все эти слезы и просьбы в конечном счете могут не сработать, потому что даже связи Ветрова — не гарант успеха.
Ах, если бы Раф еще шесть лет назад поддался уговорам и соврал о нашем будущем, я бы, наверное, рассказала о беременности, и все было бы по-другому. Не зарекаюсь, что радужно, но хотя бы без тайн.
Сегодня же я не уверена, что мое признание пойдет всем на пользу, а в первую очередь — Снежане.
— Что сказать? Что у Андрея атрофировалось чувство юмора? — вполголоса говорю.
— Почему он решил неудачно пошутить?
— Не знаю, Ветров же твой друг, вот и спроси. Зачем допытывать меня? — В душе бунтуют раздражение, боль, обида и много чего еще, копившегося столько лет. — Ты меня бросил и отправил за границу. Тебе была совершенно не интересна моя судьба.