Сделано с любовью - стр. 29
– Почему?
Пальцы Анастасии начинают поглаживать мой кулак. Возможно, она сейчас нервничает и делает это машинально, даже не подозревая, что мне хочется грубо стряхнуть её щупальца и вымыть руки. Я не спал почти двое суток и тоже охереть какой нервный, но… похер – пляшем дальше!
– Почему Айка чужая в родном доме? – повторяю вкрадчиво и почти ласково.
– А я вот тоже думаю, Ки-рю-ша… – Анастасия ложится грудью на стол и приближается ко мне. – Почему накануне Нового года мне, матери, вырастившей четверых детей и отдавшей им всё здоровье и молодость, не на что купить даже пакет молока? Подарки – это, конечно, очень замечательно, – она окинула выразительным взглядом охапки цветов и пакеты, – но ими сыт не будешь.
Я понятливый парень. С облегчением высвобождаю руку из-под играющих женских пальцев и достаю телефон.
– Диктуйте номер, Анастасия Михайловна, я не оставлю многодетную мать без молока.
И потекли молочные реки!
Я терпеливо наблюдаю, как её глаза гипнотизируют экран мобильника и как они расширяются, сканируя прилетевшее уведомление. Теперь она сможет принимать молочные ванны.
– Да ты настоящий Дед Мороз, Кирилл, и очень щедрый, – возбуждённым голосом прошептала Анастасия, но, встретив мой замороженный взгляд, посерьёзнела и отмотала к нужной теме: – Как я уже говорила, у меня четверо детей и, поверь, все они мне одинаково дороги. Но Айка… она не совсем обычная девочка.
Мать необычной девочки роняет на тарелку горючие слёзы и выглядит совершенно несчастной. Мне бы сейчас проявить сочувствие… но вместо него внутри нарастает волна отвращения. И всё же я обращаюсь в слух.
Я ещё сносно владел лицом, выслушивая жалкие стенания по поводу беспросветного детства Анастасии – нищета, домашний террор и закон подлости, жестоко пинающий её на каждом шагу. Терпеливо заглотил повествование о несметном полчище разбитых вдребезги мужских сердец и даже выдержал какой-то тупой местный шлягер в исполнении «хрустального голоса Воронцовска», пока наконец не добрались до главной Скрипки – отца семейства.
Мне откровенно плевать, насколько очаровательными родились их рыжие близнецы и прямо сейчас я обоих с удовольствием затолкал бы обратно! Я очень хотел и ждал лишь информации о моей Айке, но вместо этого начался жесткий порнотриллер о групповом изнасиловании. Твою ж мать! С каменным лицом я наблюдаю слёзы главной исполнительницы и никак не могу распознать – эти воспоминания для неё трагические или счастливые. Однако я совершенно ясно понял, что именно отсюда и началась история моей необычной девочки.
– И никто из этих тварей даже не поплатился за своё преступление! А вот скажи мне, найдётся ли хоть одна мать, способная полюбить плод насилия? Это же бесконечное напоминание о боли и унижении! – истерично выкрикивает Анастасия, но, встретив мой взгляд, мгновенно переобувается: – Но я сохранила беременность! И не отказалась, не оставила в роддоме, хотя вся семья была против. И до сих пор расхлёбываю! – она судорожно вздохнула и жалобно спросила: – Ты, случайно, не куришь? А то я что-то разволновалась…
Это пришлось очень кстати, потому что перекур настойчиво напрашивался ещё с тех пор, как певица исполнила любимую песню. Мы прикурили, дружно затянулись, и в крошечной кухне повисло гнетущее молчание, окутанное сизым дымом. Пробую снова дозвониться Сашке…