Сдайся мне - стр. 20
Черт возьми, почему он столько весит? Вроде ведь не страдает лишним весом, а сдвинуть с места такую махину все равно не представляется возможным.
— Убрать руку? — дразнит меня своим дурацким вопросом, свободная ладонь протискивается под мою спину, и Мирон заставляет меня вжаться сильнее в твердую грудь.
Медленно киваю, скосив взгляд вниз.
— Мы нарушаем общественный порядок, — говорю, когда движению моих губ больше ничего не мешает. — Это хулиганство, оно наказывается штрафом либо арестом до пятнадцати суток. А в случае если нас нечаянно застукают дети…
— Сексуальная мелкая зубрилка, — перебивает меня Мирон, сверкая нахальной улыбкой.
Он утыкается лбом в мое плечо и тяжело дышит. Постепенно дыхание возвращается в норму, пальцы больше не впиваются в мой бок с таким вибрирующим напряжением, он успокаивается, переместив на локоть большую часть придавившего меня веса.
— И какой же там штраф, зефирка? Я разорюсь?
— До двух с половиной тысяч вроде бы…
— Долларов?
— Вообще-то, мы живем в России, здесь другая валюта.
— Тогда, думаю, можно и рискнуть, уж два с половиной рубля на тебя я найду, — он опять смеется надо мной, намекая на недоразумение, произошедшее несколько дней назад.
Вздрагиваю, когда Мирон снимает со своего плеча мою руку и прикасается губами к костяшкам по очереди.
— Пошли греть твои лапки, трусишка, а то замерзнешь окончательно, будешь потом сопливить.
Не особенно нежно меня сдергивают с капота, и я, исключительно чтобы не шмякнуться Мирону под ноги, обвиваю его ногами, покрепче ухватившись руками за шею.
Он открывает дверь со стороны пассажира, наклоняется, осторожно усаживая меня на кожаное сиденье, и специально сам пристегивает ремень безопасности, нависнув в опасной близости от моего лица.
У меня затылок ноет, когда я резко подаюсь назад и врезаюсь им в подголовник.
— Ты чего шугаешься так? Правда, что ли, боишься? — хмыкает, регулируя спинку так, чтобы я на ней не лежала.
— Лучше бы я вызвала такси…
— Вот не ценишь ты все-таки свою попку, фея. Знаешь, что водилой вообще кто угодно может устроиться? Ты ведь, подозреваю, не на «бизнесе» катаешься?
— Зачем я буду переплачивать, если на обычном тарифе до места меня все равно довезут? Буржуй.
— В показаниях путаешься, Динь. То ты настолько жаждешь хорошей жизни, что готова спутаться с каким-нибудь папиком, то говоришь, что машины друг от друга не отличаются. Ну у меня же в тачке, например, явно поприятнее будет, чем в какой-нибудь вонючей раздолбанной девятке?
— Уж лучше девятка, чем ко мне будут…будут…домогаться!
— Это я-то домогаюсь, зефирка? Да я вообще в данный момент тебя не трогаю. В отличие от некоторых, — уголок его рта взлетает, а я не сразу понимаю, на что именно намекает мне Мирон.
А потом я шевелю пальцами и тут же отдергиваю руки, потому что, оказывается, все это время теребила его расстегнутую куртку.
— Так что не мне здесь грозит пятнадцать суток. Смотри, котенок, будешь и дальше точить об меня свои коготки, сдав тебя строгим дядям. Вспомнишь свою отвязную молодость, а? Понравилось тебе в обезьяннике сидеть? — Мирон возвращает мои руки себе на грудь.
— Все ты виноват.
— То есть я сам себе тогда тачку поцарапал? — насмешливо выгибает бровь, пока мои пальцы греются под курткой.
Приказываю себе замереть и совсем не двигаться, потому что моему носу опять слишком приятно. От смеси запахов голову кружит.