Счастливый удар - стр. 12
– Извините, я опоздал.
Его голос чистый грех. Плавный и в то же время жесткий. Одновременно светлый и темный. Я пытаюсь подавить дрожь, но у меня ничего не получается.
– Все хорошо, – говорит Адам.
– О, привет! – улыбается Морган. – Ты ж не против сесть у окна, Оукли?
Я перевожу взгляд на ее невинную улыбку и проглатываю свои растущие подозрения. Место у окна прямо напротив меня.
– Морган не нравится быть прижатой к окну, – добавляет Мэтт, пожав плечами.
О да, они заодно.
– Да, конечно. Мне без разницы, – говорит Оукли.
В ту же секунду Морган выпихивает Мэттью с их диванчика и вылезает следом, давая Оукли знак садиться на ее место. Я цепляю на лицо натянутую улыбку и планирую для подруги медленную и болезненную смерть, пока она садится обратно.
– Ты всегда так разглядываешь парней или это только для меня? – шепчет Оукли в следующее мгновение.
Его слова ласкают мою кожу, что я должна бы ненавидеть.
Я прямо смотрю ему в глаза, отказываясь тушеваться под лукавым взглядом. Сердце сбивается с ритма, когда я понимаю, что он обращается ко мне.
– Я бы сказала, что это только для тебя, но соврала бы, – говорю я со всей напускной уверенностью, которую могу изобразить.
Он мягко смеется.
– И снова здравствуй, Ава. – Его тихий шепот предназначен только для меня, после чего Оукли откидывается на спинку и спрашивает: – Как тебя зовут, красавица?
Я удивленно моргаю. Он скрывает наше знакомство ради себя или ради меня? И комплимент тоже для вида?
– Октавия! – верещит Морган. – Ее зовут Октавия.
– Ава, – поправляю я, бросая на нее неодобрительный взгляд, прежде чем посмотреть обратно на Оукли. Я расслабляюсь. – Твое я уже знаю. Похоже, у тебя особый способ представляться, Оукли.
– Это надо было сделать. Я просто стал тем, кто позаботился об этом.
Он пожимает плечами, как будто избить совершенно незнакомого человека – это нормально. Возможно, для него так и есть.
Он закрывает тему и переключает внимание на меню перед собой. Я понимаю намек и делаю то же самое, несмотря на то, что знаю меню наизусть.
Ясно, что его открытость на той вечеринке была редкостью.
– Поверить не могу, что тебя отстранили, бро. Та команда весь вечер играла грязно. Даже тренер согласился, что они нарывались. Как пальцы? – встревает Мэттью, широко улыбаясь, как маленький провокатор, коим он и является.
Глядя на руки Оукли, держащие меню, я замечаю белую повязку на правой кисти.
– Чертовски болят, – отвечает он.
– Мне любопытно, что тот парень сказал тебе, – снова говорит Мэтт. – Никто из нас не слышал, но ты выглядел разозленным.
Оукли молчит несколько секунд, но потом отвечает:
– Просто всякое дерьмо про команду.
Он прочищает горло и меняет тему:
– Кто голоден? Я точно.
Словно по команде, к нашему столику подходит официантка. На вид она наша ровесница, медные волосы длиной до плеч обрамляют ее личико с двух сторон. Настороженно глядя на нас, она теребит в руках свой блокнот и сильно краснеет.
Ее нервозность легко понять: надо полагать, из-за великолепных мужских экземпляров, желающих сделать заказ. Могу ли я ее винить? Нет. На ее месте я уже наложила бы в штаны от страха.
– Привет! Я Дженни и сегодня буду вас обслуживать. Что вам принести? – спрашивает она, ее ручка порхает над блокнотом.
– Я буду ванильный коктейль, чизбургер и порцию спиралек из картошки, пожалуйста, – говорит Оукли мягко, уловив ее нервозность, и я не пытаюсь скрыть одобрительную улыбку.