Счастливый слон - стр. 31
Это, конечно, был удар ниже пояса. Мой муж может очень любить меня, или сына, или свою загадочную китаянку с заячьими ушами, но главным для него всегда останется его благосостояние. Свои деньги он все равно любит больше всех. Наверное, это рефлекс, подкорка, в конце концов, он тоже был в свое время бедным вместе со мной, а для мужчин это, наверное, еще тяжелее, и он страшно гордился своими успехами в бизнесе, и фирмой, и особенно ее доходами, и зримым их выражением… В общем, если я и хотела попасть куда-нибудь побольнее, мне это наконец удалось.
– Что-о ты сделала? – взревел мой муж.
– Не ори. Я открыла счета – да, пришлось, конечно, заплатить банку штраф, не без этого, но я не стала мелочиться. И перевела все деньги на свой, на мое то есть имя открытый счет. Вот так. Взяла и перевела, всего делов-то было на полчаса. Кстати, твою кредитку я не трогала – надо же и зайчику немножко капустки оставить. Оцени мое благородство. По крайней мере, я тебе сама об этом говорю.
Но Ник не оценил. И намека тоже не понял.
– Да уж, куда как благородно. И что ты собираешься делать с моими деньгами?
– Ну, во-первых, там половина моя. А может быть, даже больше, я еще точно не подсчитывала. Делать пока ничего не собираюсь – пусть полежат, есть не просят. А дальше все будет в зависимости от того, как мы с тобой разойдемся. Может, верну тебе твою половину, может…
Он перебил меня:
– Лиза, ты ведь шутишь? Ведь это все не так, правда? Ну скажи, что ты пошутила…
Жалобно так…
– Да нет, дорогой, какие уж тут шутки. Мне, знаешь, как-то не до шуток теперь. И еще. Завтра я позвоню агенту, выставим дом на продажу…
Ник взревел.
– Я не дам продавать дом! Это мой дом! Ты сошла с ума! Я вообще не желаю говорить на эту тему!
Я пожала плечами.
– Как хочешь. Мне эта беседа тоже специальной радости не доставляет. К счастью, адвокат мне сказал, что все можно будет оформить без личных переговоров и обсуждений, даже встречаться больше не обязательно. Завтра я пришлю тебе все бумаги.
С этими словами я поднялась на ноги и, плавно покачивая бедрами, не спеша вышла из кухни. Скрывшись из его поля зрения, быстро-быстро взбежала на второй этаж и заперлась в гостевой спальне, куда еще раньше перенесла свою постель. Прижалась спиной к двери, выдохнула… Постояла так чуть-чуть – и наконец позволила себе разреветься. Потому что уж теперь больше не было никаких причин откладывать это дело. Господи, как же я ждала этого момента.
Слезы, весь день сдерживаемые титаническим усилием воли, хлынули, как из какой-то бочки. Я тряслась, всхлипывала, подвывала, причитала что-то тоненько себе под нос, оплакивая и Колю, и себя, и всю нашу бывшую прекрасную жизнь. Не переставая рыдать и не раздеваясь, я забралась в постель и натянула на голову одеяло. Кажется, Коля пришел и стучался в дверь. Кажется, он стоял там какое-то время, уговаривая меня открыть и перестать. Не знаю. Не помню. Мне было все равно. Я спряталась, я не виновата.
Проснулась я очень рано – за окнами только-только начинал брезжить день. Собственно, я не была до конца уверена, что проснулась, потому что не знала, спала я вообще или просто лежала в полузабытьи, доведя себя слезами до отключки, но это было и неважно. Важно, что я проснулась и пришла в себя. Глаза видели свет, а голова снова была в состоянии действовать. Говорят, когда просыпаешься после тяжелых потрясений, первое ощущение – как будто все плохое только приснилось. Я ничего подобного не почувствовала – все мое плохое никуда не делось. Но так, наверное, даже легче. По крайней мере, не надо привыкать к нему заново. Просто встаешь – и тащишься дальше со своим камушком на шее. А потом и совсем, поди, с ним сроднишься, и замечать перестанешь…