Счастливые и несчастные (сборник) - стр. 21

Выдавая эту информацию, Казбек то и дело вскидывал руку, приветствуя вновь входящих, непрестанно курил, прямо-таки «по-черному» – от одной папиросы прикуривал другую, обсыпая брюки пеплом. Кстати, он курил «Казбек» и не случайно положил пачку на видное место, чтобы я оценил совпадение его имени, папирос и вершины.

Как-то незаметно мы опорожнили две бутылки добротного кахетинского вина и Казбек громко сказал Арминаку:

– Дорогой, принести еще две бутылки. У меня русский гость.

– Может хватит? – слабо запротестовал я.

– Как это хватит?! – искренне удивился Казбек. – Настоящий мужчина должен уметь пить вино и при этом нормально разговаривать. Только здесь, на Кавказе, можно этому научиться… Прости меня, дорогой гость, но у вас, в России, не умеют пить вино. И не умеют вести беседу. Только напиваются и орут. Я был, знаю… А у нас никогда не увидишь пьяного…

Мы распрощались в полночь. Пожав мне руку, Казбек сказал:

– Еще увидимся!

С того дня мы еще несколько раз встречались, заходили в духан, ели шашлыки, пили кахетинское вино и Казбек уже называл меня другом. Но однажды при встрече, невесело объявил:

– Сегодня в духан не пойдем. Сегодня ингушский день.

– Что это?

– Ну, бывает осетинский день, когда собираются наши, бывает чеченский, а сегодня ингушский. Идти нельзя. Могут побить.

– Почему такая неприязнь?

Казбек долго морщился, потом произнес с легким раздражением:

– Я не люблю, когда мне задают вопросы. Это не разговор, а допрос.

– Пойдем! – махнул я рукой. – Я-то русский, а ты мой друг.

Казбек замотал головой. Его мысли явно текли по какому-то извилистому руслу.

– При мне никто ничего не скажет, – уверенно заявил я, совершенно забыв о собственной безопасности. – Ведь на Кавказе гостя уважают.

– Так-то так, – вздохнул, уже почти сдаваясь, Казбек; он почти выпрямил русло своих мыслей, но не до конца.

– Пошли! – я подтолкнул его, и он сдался.

В духане был занят всего один стол, за которым сидели какие-то парни; они, вроде, и не обратили на нас внимания. Но когда Арминак принес нам вино и шашлыки, вошла довольно приличная компания; рассаживаясь, парни бросали в нашу сторону косые недружелюбные взгляды. В середине вечера я вдруг увидел, что один из столов начал приближаться к нам вместе с молчаливо сидящими парнями. Вначале подумал – померещилось, от вина затуманило глаза, но за первым столом поехали и другие. Каким-то невероятным образом, парни умудрились, не вставая, съехаться к нам до расстояния шепота. Окружили со всех сторон, и старший ингушской компании обратился ко мне:

– Мы не хотим тебя обижать, русский человек, но твоему спутнику лучше отсюда уйти.

– Я не могу обижать своего друга, – подогретый вином, смело заявил я. – У нас серьезный разговор.

Старший, мудрый змей, усмехнулся:

– Его можно продолжить в понедельник, когда будет осетинский день.

Вино еще сильнее ударило мне в голову и я, подражая кавказским тамадам, произнес:

– Дружба не имеет понедельника или среды. Она вечна.

Мои слова произвели должное впечатление. Ингуши углубились в переговоры – что-то быстро забормотали на своем языке. Минут через десять попросили Арминака принести две бутылки вина на наш стол. Мы с Казбеком допили свое вино и только поставили стаканы, как старший сказал:

– Традиции нашего города – это традиции, и никто не осмелиться их нарушить. Ты, русский, в наши дела не лезь.