Счастливы по-своему - стр. 3
– Что это?
– Да так. Чем кормить, с чем играть, где спать и так далее. Я все проговаривала, но на всякий случай.
– Любопытственно, да умеет ли узбечка Гуля читать по-русски?
– Ну, я надеюсь… Мы с ней переписывались. В эсэмэсках, – ответила Юля.
По странному совпадению именно в этот момент ее мобильный загудел, как жук, подавая сигнал об эсэмэс.
– Наверняка Гуля… Пишет, что сейчас придет? – пробормотала Юля, тыкая в телефон.
Яся, предоставленный сам себе, тащил через всю комнату невесть как добытые кружевные трусы матери. Степа попытался их изъять.
– О боже, – донесся до него деревянный голос Юли.
– Что такое? – оглянулся Степа.
Юля стояла, как потерянная, держа в безвольно упавшей руке мобильный.
– Я не останусь. Я жила этим днем, я дни считала до выхода на работу. Двенадцать человек отсмотрела, пока Гулю… Объявления эти, зарплату хотят, какой у меня не было никогда, а сами с грязными ногтями, и… Казалось, хорошая. Яся ей улыбался! Как можно так, в последний момент?!
Степа, сунув трусики в карман, подошел к жене, прочитал эсэмэс. «Извинити не буду больше у вас работать нашла другое место там больше денег Извинити всег благ. Здоровья Ясичке!»
За окном тихо пел скворец. Яся залез под стол, елозил машинкой по деревянному полу.
Степа перечитал послание.
– Ура-а! Гип-гип-ура! – закричал он.
Выкрикивая что-то на мотив сиртаки, он затанцевал дикий танец вокруг замершей Юли. Яся высунул голову из-под стола.
– Извини, извини! Нет, я понимаю, ты ждала, а она – безобразие. Но послушай, а если? Верил бы я в мистику, сказал бы: это знак. И был день, и свинтила нянька, и был в этом – знак! Послушай, Воробей, зачем? Ты полтора месяца шерстила сайты, тучу объявлений отсмотрела, обзвонила. Еле-еле нашла, чтоб за наши деньги – адекватная тетка. И нате – чао, крошки! Угу. А между прочим, мы бы ей отдавали почти всю твою зарплату, да. Разве это не смешно? Я не в смысле твоей зарплаты, а в смысле: любая нянька с пятью классами хочет больше денег, чем у тебя, извини, с дипломом и кандидатской. Выгоды – навар с яиц. Навар с яиц за то, чтобы с Ясей сидела какая-то непонятная тетка. Зачем? – возбужденно говорил Степа. – Еще кто знает, что было бы! На первый взгляд сю-сю-сю, люблю деточек, а останется одна – Яську в манеж, сама смотреть телевизор. Угу. Зачем нам это? У тебя декретный отпуск – три года. А потом Степаныча в детский сад возьмут. Да вообще он уже будет взрослый мужчина. Подожди! Ну, Юль, подожди!
– Я не могу, Степа, – произнесла жена с какой-то кривой улыбкой.
– Да-да-да, – сказал Яся.
Степа подхватил его на руки и подошел к жене, обнял ее другой рукой так, чтобы они прижались все трое друг к другу.
– Ты прямо расстроилась? Взяла и расстроилась? Воробей мой любимый… Все наладится. Не раскисай. Ой-ей-ей. Что делать? Хочет на работу жена. Хорошо-хорошо. Пойдешь на работу. Я же не в смысле, мм, я в смысле… Ладно, на работу. Подумаешь, попозже на пару недель. Все наладится. Ты отсмотришь еще пятнадцать нянь, да, найдешь Гулю получше этой. Подождет тебя твой музей. Неделю, месяц, сколько надо, подождет. Побудешь еще чуток с Быстрым, – говорил он ей на ухо.
Степа передал сына Юле на руки, она взяла его заторможенно. Яся уронил маме на хлопковую блузку комочек каши.
– Степаныч, береги маму! Юль, я одеваюсь и на работу. Я вам позвоню еще.