Счастливчики - стр. 9

Как только Билл ее увидел, его потрясение стало еще сильнее. К ней было просто не подступиться: ни подержать за руку, ни поцеловать, он мог лишь смотреть и осторожно коснуться пальцем ее уцелевшего предплечья. Другая рука была загипсована, а на той стороне лица, которой она упала, уже проступал жуткий кровоподтек. Билл стоял и тихо плакал, а несколько минут спустя медсестра вывела его из помещения. Там все на него натыкались, и, как бы ни хотелось ему быть рядом с дочерью, мешать врачам все же не стоило. Он окончательно понял, что ситуация была критической, – в приемном покое он снова опустился на кушетку, а медсестра предложила ему кофе и перекусить. Он помотал головой и, откинувшись на спинку, закрыл глаза. Теперь, когда он увидел ее, ему почти не верилось, что она выживет. И впервые за четырнадцать лет он стал молиться.

Джесси Мэттьюз весь день сбивалась с ног. По выходным всегда было так, что неизбежно с четырьмя детьми, и ей это нравилось. Ее старшему, Крису, уже исполнилось восемнадцать, ему пора бы было повзрослеть – у него были права и машина, но он по-прежнему нуждался в помощи по любому поводу. Он обращался к родителям по мелочам и важным вопросам, просил помочь с рефератами и школьными проектами, опустошал холодильник и забывал мыть посуду. Джесси стирала ему белье, а он спрашивал у нее совета о том, как строить отношения с девушками. Еще он любил играть в баскетбол с отцом, когда у того находилось время. Его родители были занятыми людьми. Мама была нейрохирургом, а отец, Тим, – анестезиологом. Обычно они работали в разные смены, за исключением экстренных ситуаций, которые случались часто, и тогда они вместе отсутствовали, а за младшими присматривал Крис и отвозил их куда требуется. Осенью он собирался в колледж и надеялся поступить либо в Университет Колорадо в Боулдере либо в Денверский университет из-за действующих там лыжных команд. Он буквально считал дни до отъезда. И его одиннадцатилетний братишка Адам тоже считал дни до его отъезда – складывалось ощущение, что эти двое начали ругаться с самого рождения Адама, хотя у них было семь лет разницы.

Хизер было пятнадцать, и она училась в той же школе, что и Крис, только на два класса младше. Они неплохо ладили, за исключением тех случаев, когда он, по ее словам, вел себя как полный придурок или отказывался везти ее куда-нибудь, ссылаясь на свидание. Впрочем, когда она перешла в старшую школу, их отношения улучшились – к большой радости родителей.

А шестилетний Джимми, появившийся на свет через пять лет после Адама, был всеобщим любимцем. Джесси его «проморгала», и сейчас они с Тимом были бесконечно этому рады. Более ласкового малыша и представить было невозможно, он у всех вызывал улыбку. Он любил всю свою семью. Он разряжал обстановку и умилял, и Тим, только взглянув на него, тотчас простил Джесси за то, что в их финансово напряженной жизни нежданно-негаданно появился четвертый ребенок. Джимми подкупал своим обаянием, все его обожали. Вся его жизнь проходила под знаком безусловной любви. Покупатели в супермаркете сразу проникались к нему симпатией, он везде заводил друзей. Джимми улыбались даже бездомные на улице, когда он здоровался с ними и спрашивал, как жизнь.

Когда Джесси вернулась с покупками, Тим только что проснулся. Она уже успела провернуть в свой выходной уйму дел: Хизер отвезла на желанный шопинг, а Адама – на ненавистную стрижку, отчего тот пришел в ярость. Теперь ей предстояло дважды загрузить стиральную машину, а еще она обещала приготовить ужин. Они с Джимми разбирали покупки на кухне, когда там появился зевающий Тим в пижаме. Он работал всю ночь, у него впритык были четыре операции, и домой он попал только в десять утра. Он поставил кофе и помог положить продукты в холодильник.