Счастливая я - стр. 2
Оказавшись наедине с собой, я вдруг поняла, что осталась по-настоящему одна. Не желая никого видеть я заперлась дома. Не выходя из квартиры по несколько дней, я почти ничего не ела. Вокруг воцарил небывалый бардак. В голове не прекращался хаос непонимания. Кто знает, сколько еще могло продолжаться мое состояние горюющей брошенки, если бы не мой сосед снизу.
Митька был классным малым. Знала я его с самого рождения. Он был младше меня на пять лет, часто гостил у моей бабушки, а она охотно занималась соседским ребенком в отсутствии его родителей. Когда я приезжала в гости к бабуле, мы часто играли с Митькой, и я гордо изображала из себя старшую сестру. И Митька и я, единственные дети в своих семьях. Нам было интересно вместе, особенно, когда Митька немного подрос и мог четко формулировать свои пожелания в воспитательной части. Он особо не капризничал, лишь изредка на меня обижался, хмуря свои светлые брови и выкатывая на полную нижнюю губу. Так трехлетний мальчишка пытался воздействовать на мое упрямое желание сделать из него истинного джентльмена и отстаивал собственные границы и желания. Но, в итоге, сломившись под натиском «старшей сестры», послушно усаживался на стульчик и принимался впитывать мои поучения в области этикета и не только.
Митька заявился ко мне поздно вечером с огромным бисквитным тортом, наотрез отказавшись выслушивать мои причитания по поводу позднего времени и моей выдуманной усталости. Он прошел на кухню, поставил чайник и принялся нарезать торт крупными кусками.
– Помнишь, как в детстве, кто быстрее слопает свой кусок, тот загадывает желание, – с улыбкой произнес Митька и измазал мой нос в сладком креме.
– Не пора ли уже повзрослеть? – угрюмо ответила я и принялась оттирать крем.
– Не будь букой! – не обращал на мое недовольство сосед. – Тебе, как всегда, с бергамотом?
Да, Митька прекрасно знал не только, где располагается чай в моей квартире, но и мои вкусовые предпочтения.
Обняв чашку горячего чая, я немного размякла и уселась на огромный мягкий подоконник. Митька сел рядом, и мы продолжили беседу глядя далеко-далеко вниз, на улицы огромного города.
– Помнишь, как мы оставляли друг другу записки на этом окне? – спросил Митька. Я усмехнулась и вспомнила, как он писал на стекле послание, а я, приходя к бабушке, дышала на стекло и могла прочесть таинственные строки своего «младшего брата». Тогда, когда наша история с записками зародилась, это было самое обыкновенное окно с самым обыкновенным деревянным подоконником. Видя, что мы проводим немалое время в этом уголке квартиры, бабушка решила его кардинально изменить. Она организовала на нем мягкий матрасик, на котором было комфортно сидеть. Вот и сейчас, мы сидели с Митькой, как в детстве и придавались общим воспоминаниям.
Митька провел пальцем по стеклу, а затем выдохнул полную грудь теплого воздуха. На окне появилась веселая корявая рожица с надписью: «Все будет ок.»
Я взглянула на него, улыбнулась, а потом мне дико захотелось расплакаться. Митька мигом обнял меня, я оставила на его плече мокрые следы сорвавшихся с глаз слез.
– Давай сходим завтра в кино, – предложил мой друг и я охотно согласилась.
Депрессия депрессией, но выбираться из нее было необходимо. Думаю, уход любимого человека, сравним с его смертью. Он жив, возможно прибывает в добром здравии, но теперь обнимает не тебя, целует не тебя, ходит на свидание с другой. Он вроде бы и есть, здесь, на белом свете, но теперь вы абсолютно чужие друг для друга люди. И все то, что вас когда-то связывало исчезло, будто ничего никогда и не было. В голове прокручиваются воспоминания, в телефоне хранятся фото счастливых моментов, но все это уже не имеет никакого значения для него, а для тебя-дикая боль, разрывающая сердце на части.