СчастливаЯ, или Дорога к себе - стр. 43
Раздеваюсь, думаю, за стол пригласит. Выпьем немного, игрушку ему подарю. Предвкушение греет, подарки дарить я люблю. Люблю, как улыбаются люди и у них теплеет в глазах. Близких радовать всегда очень и очень приятно.
Только вот… вместо приглашения выпить, Поляков тащит меня прямо в спальню. Срывает одежду, он бесцеремонен и груб. Будто кукла я, чьи желания в приоритеты не входят. Ничего понять не могу. Мне совсем не нравится все, что сейчас происходит. Меня не слышат, не видят, но хотят… нет! Даже делают больно. Сопротивляюсь.
– Ты что делаешь? Я так не хочу!
– Нет, а что? – злится он. – Ты же за этим приехала?
До меня вдруг доходит, что он имеет ввиду, и становится очень обидно. Значит, только за этим? Как какая-то шлюшка? Серьезно?! Я приехала, чтобы с ним пообщаться! Соскучилась я! Разве плохо испытывать чувства? Выбираюсь из-под мужчины, быстро слетая на пол.
– Не трогай меня! – на всякий случай предупреждаю.
Одеваюсь, спешу, мне противно. Грубость не для меня! В любой форме она критична, потому что мне хватило родителей! Никому никогда не позволю себя оскорблять! Никому, никогда!
Накидываю шубу на плечи, хватаю любимую сумку. Вспоминаю вдруг о подарке. Марк на кухне, он за мной наблюдает с каким-то неприкрытым злорадством. Циничная насмешка, холодность. Он совсем чужой и эмоций не хочет скрывать.
Понимаю четко, что все. Отношения рвутся. Вытаскиваю копилку из сумки и ставлю на стол перед ним. Яркая, цветная и праздничная, больше она не нужна. На моих глазах слезы досады.
– Это тебе, – говорю, как можно жестче. – Подарок на Новый год. Приехала тебя поздравить. Не знала, что будет так.
Ухожу. Дверь стучит за спиной, я жду лифт. Долго… Очень долго спускается он. Наконец, открываются створки. Я в кабинке, жму на кнопку и еду вниз. Слезы уже не скрываю. Прорывается наружу страх, боль. Просто реву. Реву от огромной обиды.
За что он так несправедливо со мной? Разве я что-то плохое задумала? Что сделала такого ужасного? Его захотела увидеть, поговорить?
В какой-то момент понимаю, что не смогу сейчас выйти на улицу. По крайней мере, до тех пор, пока не успокоюсь чуть-чуть. Не хватает мне взглядов прохожих!
Еще… с горечью осознаю, что случился настоящий разрыв. Глупый, внезапный, как раз тогда, когда я к нему не готова. Что делать? Как быть?
Послезавтра идти на работу… И как-то смотреть на людей, с ним придется как-то общаться.
От мыслей становится горько. Подпирая стену спиной, стою и смотрю в уличный светлый проем. Еще не поздно, на сердце гораздо темнее. Считаю до десяти, пытаюсь хоть как-то отвлечься. Вздыхаю и закрываю глаза, когда открывается лифт. В проеме появляется Марк.
Да, ладно? Серьезно? Какого черта спустился?
Он хватает меня за руку и пытается куда-то тащить. Сопротивляюсь. Теперь-то что надо?
– Идем.
– Куда?
Я вырываюсь.
– Поговорим. Дома будет спокойнее.
«Ну, почему не сбежала? Надо было ехать домой! Где твоя гордость, а? Ренес!» – вопит одна половина: «Куда с ним идти и зачем? Он же вел себя как засранец!»
Другая половина слабее и, похоже, давно влюблена. Она зависима, пищит от одиночества, страха, ей хочется сгладить конфликт. «Все допускают ошибки!» – успокаивает мягко она: «Тем более, ему неприятно. Он все понял, разве не видишь? Спустился, вот. Хочет поговорить. Не бил же? Просто был наглым и мерзким».