Счастье с третьей попытки - стр. 23
– Дверь открылась. Свет упал на ступеньки, это мне видно было. Она вышла, так вот поежилась. – Вера зябко шевельнула огромными плечами в овечьей шкуре. – Дверь захлопнулась и…
– И что дальше?
– Ничего. – Ее взгляд снова плутовато вильнул в сторону.
– Вера! Вы же сказали, что она к мужикам клеилась. Сказали в самом начале? – напомнил ей Вадик.
– Ну, сказала, – нехотя призналась она.
– Почему вы так сказали? Устинов понятно. Она его ждала. Заставила вас нервничать. Но это один мужик, Вера. Кто был еще? Кто?!
– А я знаю?! – огрызнулась она, вскочила со стула и начала хлопотать с чаем.
Гремела чашками, заварочным чайником, без конца просыпала сахар мимо сахарницы, чертыхалась, лила кипяток. Вадик терпеливо ждал. Не уходил. Не торопил. Вера что-то знала. Это могло быть важно, а могло оказаться и пустышкой. Но она точно что-то знала. И решила промолчать. Почему? Боялась? За себя или за Устинова, к которому явно питала симпатию? Вон и соседка с первого этажа подтвердила, что она к Устинову клеилась.
– Пей чай, Кочубей, – буркнула она, ставя перед ним красивую пузатую чашку.
Сама отошла к окошку, уставилась на улицу, сунув руки под мышки.
– Вера, – позвал он, вежливо отхлебнув из чашки пару раз. Чай был терпким, вкусным. – Вера, понимаете, может так получиться, что вы стали свидетелем…
– То-то меня и пугает, Кочубей! – воскликнула она плаксиво, и крупное тело ее содрогнулось, Вера сцапала обеими руками широкую тюлевую занавеску, смяла ее. – Серега вон тоже собирался засвидетельствовать, а что вышло?!
– Что вышло?
Вот про Устинова она бы лучше не говорила ничего. Эта сволочь…
Только бы Вадику добраться до него! Он из него всю душу вытрясет! Из-за него погибла Лариса! Из-за его трусости или подлости.
– Вышло то, что ему теперь скрываться приходится, – нехотя вымолвила Вера, вернулась тяжелой поступью к столу, села, глянула на Харламова с мольбой. – Он ведь куда-то смылся, Серега-то. Рано утром и смылся, я видела в окошко. А куда? И так толком не жил тут. Набегами. Сдавать даже собирался квартиру. А теперь и вовсе не явится.
Закончила она уж почти со слезами.
– А где он жил, раз тут редко появлялся?
Харламов ей поверил. То, что квартира Устинова была нежилой, было ясно с первого взгляда. Со второго становилось понятно, что поспешных сборов там тоже не было.
– Где-то домик у него есть. В районе, – отозвалась она со вздохом. – Сколько раз обещал меня туда в гости пригласить. Да только болтал… Тут редко появлялся.
Харламов поблагодарил за чай, поднялся. Глянул в ее макушку.
– Вера, что было после того, как подъездная дверь за моей начальницей закрылась?
– Ничего, – неуверенно дернула она головой. – Не видно же ничего. От подъезда до освещенного тротуара три-четыре метра. Они просто тонут в темноте. Меня один раз разожгло вечером выйти подышать, так чуть собаку бабы Нюры не раздавила. Инфаркт едва не свалил. Ни черта не видно!
– Хорошо, пусть так. Эти метры, что преодолела Лариса Ивановна, тонут в темноте. Вы не видели, как она там шла. А потом, когда она вышла на свет, под фонари? Потом что?
– А ничего. Она так и не вышла на свет-то, – едва слышно произнесла Вера и всхлипнула. – Я ждала, ждала, а она так и не вышла. Я подумала тогда, что она Серегу снова дожидается. В темноте. А когда уж утром Серега с сумочкой смотался, а потом ваши подкатили с мигалками, тогда уж… и поняла…