Счастье моё невозможное - стр. 10

- Нормально всё. Дыши. И ещё раз.

Симонов всегда сам держал черную кожаную "лапу" с красным кружком, чтобы Янек бил точно в цель. И приглядывался к парню.

Лексикон у Горовица был обширный. Дворовыми словами владел виртуозно. За словом в карман не лез. Отбривал только так. На подлете. И всегда оставлял за собой последнее слово. Иногда на своём языке. Но так произносил свой "ихес-тухес", что сомнений в смысле не оставалось.

Через месяц Янек уже вполне прилично падал не только на мягкий кожаный мат, но и на пол, и грамотно ставил блоки руками.

- Падать и вставать - это главное. Количество падений должно быть равно количеству подъёмов! Голова нам нужна, чтобы думать! Блокируй! Береги мозги!

Тренер видел, как легко Ян утрачивает интерес к тому, что уже освоил. И как жадно поглащает новое. С ровесниками в паре Горовицу стало скучно. А вот соперники покрупнее - это, видимо, грело самолюбие.

Ребята в раздевалке говорили, что то, что показывает Алексей Фёдорович, это не карате вовсе. А боевое самбо. Которое для гражданских вообще-то запрещено. Но никто не мог это ни подтвердить, ни опровергнуть.

По весне пришла посылка из Одессы. В коробке были тонкие вафельные пресные листы. Так бывало каждую весну. Но почему-то не в одно и то же время.
- Так Пейсах же, - произнёс дед, откусывая мацу.

Деда Давида Исаковича не стало рано утром. Приходил какой-то человек в чёрной шляпе, когда бабушка выпроваживала заплаканного Янека в школу.

Обратно после уроков он бежал домой бегом. Словно боясь не успеть. Головой ещё не до конца понимая, что произошло. Во дворе, не видя ничего перед собой, врезался в тренера.

​​​​​​- Что случилось? - Симонов держал Янека за плечи, тот поднял на него глаза. Нет, слез сейчас не было. Но ясно, что беда.

- Дедушка Давид....
- Ясно. Пошли.

Бабушка опешила, увидев на пороге Алексея Фёдоровича. Тот сунул ей в карман красную бумажку *.
- Ох, нет, молодой человек...
- Возьмите. Не побрезгуйте, - выдохнул Симонов, - Что помогать?

*10 рублей

12. Глава 10

10.

Миллионы снов, и луна в облаках,

Миллионы слов на любых языках,

Это словно падать с большой высоты,

Это всё ты, это всё ты.

Это было похоже на взрыв. На затмение. На ураган. На попадание пули со смещенным центром. В глаз, потом в мозг. И в сердце на разрыв. Сразу. Без подготовки. Без возможности даже глотнуть воздух, чтобы спастись.

В зал после тренировки каратистов пришли гимнастки. Уселись стайкой на лавочки. Захихикали, разглядывая парней в белых кимоно. Тоненькие. С длинными шеями и гладкими прическами. В чёрных гимнастических купальниках. А у этой кудряшки пушистые вокруг лица. Глаза- вишни. Будто неземная вся. Особенная.

Янек застыл на вдохе. Замер. Глаза работали, как узкофокусный объектив. Видел только её. Остальное размыто. Неважно. Несущественно.

Удар он пропустил. Зато видел, как она ахнула, приложив узкие ладошки к щекам.
- Янек, морду вытри, герой! - тренер дал платок, посмеиваясь.

А Горовиц был сейчас готов всем бошки пооткручивать, кто смеет смотреть на это чудо и ещё и ржать аки кони. Чтоб не марали даже взглядом. И мыслями не смели касаться.

Подумал, что это хорошо, что бабушка недавно ему сшила самое настоящее кимоно. Брала на вечер посмотреть готовое, как скроено и где прострочено. Где-то добыла льняную жёсткую ткань. Шила на машинке, качая педаль ногой и откусывая нитки. И сделала. Янек сам пришил на грудь красную эмблему клуба с иероглифом. И пояс у него уже не белый, как у новичков, а уже темно-коричневый. До недавнего времени приходилось брать кимоно на выступления в клубе. Теперь же он смотрелся почти принцем.