Сцены из жизни провинциала: Отрочество. Молодость. Летнее время - стр. 66

Родители о чем-то договариваются по телефону, о чем именно, он не знает, но на душе у него становится тревожно. Не нравится ему довольная, себе на уме улыбка матери, улыбка, означающая, что она приняла за него какое-то решение.

Это их последние дни в Вустере. И они же лучшие дни учебного года: экзамены сданы, и делать в школе нечего – разве что помогать учителю оценки в табели выставлять.

Мистер Гувс зачитывает перечни оценок, ученики складывают их, предмет за предметом, затем подсчитывают проценты, торопливо, каждому хочется первым поднять руку. Игра состоит в том, чтобы догадаться, кому какие оценки принадлежат. Свои он обычно узнает без труда – последовательность чисел, возрастающих до девяноста и ста с чем-то по арифметике и спадающая до семидесяти по истории и географии.

В истории и географии он не очень успешен потому, что терпеть не может заучивать что-нибудь наизусть – настолько, что откладывает подготовку к экзаменам по этим предметам до последнего: до последней ночи, а то и утра. Даже сам облик учебника истории – жесткая, шоколадного цвета обложка, длинные и скучные списки причин того и этого (причины Наполеоновских войн, причины «Великого трека») – и тот ему ненавистен. Авторы учебника – Тальярд и Схуман. Тальярд представляется ему сухим и тощим, Схуман – полнотелым, лысеющим и очкастым; они сидят один против другого за столом где-то в Парле, раздраженно черкают страницу за страницей и передают их друг другу. По какой причине эти двое написали свою книгу по-английски, он и вообразить не может – разве что хотели показать детям Engelse почем фунт лиха.

И география ничем не лучше – списки городов, списки рек, списки производимых продуктов. Когда его просят перечислить продукты, производимые той или иной страной, он всегда заканчивает их перечисление кожами и шкурами и надеется попасть в точку. Разница между кожами и шкурами ему неизвестна, как, собственно, и кому-либо другому.

Что до всех прочих экзаменов, нельзя сказать, что он радостно предвкушает их, но, когда приходит время, сдает с охотой. По части сдачи экзаменов он силен – не будь их, он мало чем отличался бы от других мальчиков. Экзамены приводят его в состояние пьянящего, знобящего волнения, в котором он начинает писать быстро и уверенно. Само состояние ему не нравится, а вот знание, что оно дремлет в нем, ожидая лишь повода, чтобы включиться, действует на него успокоительно.

Иногда ему удается воспроизвести это состояние, его запах и вкус, ударяя камнем о камень и вдыхая дымок: порох, железо, жар, размеренное биение в венах.

Тайна телефонного звонка и улыбки матери раскрывается на утренней перемене, когда мистер Гувс велит ему задержаться в классе. В облике мистера Гувса проступает нечто фальшивое – дружелюбие, которому он не доверяет.

Мистер Гувс приглашает его к себе домой на чашку чая. Он безмолвно кивает, запоминает адрес. Ему это совершенно ни к чему. Не то чтобы он не доверял мистеру Гувсу в той же мере, в какой доверял миссис Сандерсон, учительнице Четвертого Стандартного, но ведь мистер Гувс – мужчина, а от мужчин исходит некое веяние, к которому он относится с подозрением: нетерпеливость, едва обуздываемая грубость, намек на удовольствие при проявлениях жестокости. Он не понимает, как ему вести себя с мистером Гувсом, да и с мужчинами вообще: то ли не оказывать им никакого сопротивления и добиваться их похвалы, то ли отгородиться от них стеной чопорности. С женщинами все проще, потому что они добрее. Впрочем, мистер Гувс – этого отрицать нельзя – человек справедливый настолько, насколько это вообще возможно. Он хорошо знает английский и, похоже, ничего не имеет против англичан или притворяющихся англичанами мальчиков из африкандерских семей. Во время одного из его многочисленных отсутствий в школе мистер Гувс объяснял разницу между переходными и непереходными глаголами, и он потом не без труда нагнал класс по этой теме. Если бы противопоставление непереходных глаголов переходным было бессмыслицей наподобие идиом, оно, наверное, ставило бы в тупик и других учеников. Однако другие, во всяком случае большинство их, отличали одно от другого с совершеннейшей легкостью. Вывод неизбежен: мистер Гувс знает об английской грамматике что-то такое, чего не знает он.