Сценарий для Незалежной - стр. 16

Единственное, в чем был уверен украинский президент, так это в своем финансовом состоянии, нажитом «непосильным трудом». Он не боялся вынужденной «ссылки» – знал, что не придется таскаться по «Рублевке» с протянутой рукой. В его сокровищнице имелось главное достояние, продав которое, можно было припеваючи жить и на этом свете, и на том! Собственноручный автограф российского президента Владимира Путина – вот какой козырь для безбедной старости был в руках Виктуара! Многие лидеры других стран тоже мечтали иметь подпись Путина и пытались не только подкупить Худаковича, предлагая ему (если что) убежище в своей стране, но даже выкрасть… Однако Виктуар не соглашался, потому что хотел (когда Путин освободит мир от ИГИЛ, цены ещё поднимутся!) выгодно продать автограф на одном из крупнейших мировых аукционов. Лидеры США и Европы, разумеется, не простили ему этой принципиальности. А один даже сказал: «Шо ты вцепился в Володю, як клещ в тетю Розу?! Отдай по-хорошему, и мы всё простим!». Но Виктуар не был продажной крысой и во чтобы то ни стало решил распорядиться драгоценным росчерком, по-своему. Худакович не сомневался, что Россия, вместо него, сможет удавить проблему в зародыше, еще реально не понимая, что Украина уже летит в бездну и вытащить ее оттуда будет не под силу даже России. Обстановка не просто беспокоила, нет! Она выглядела пугающей! Неожиданно на волне революционных настроений начали поднимать голову националисты, которых и в спокойное-то время было предостаточно, особенно на Западе страны. Активизировались и радикальные партии правого толка и их руководители: Лягнивлоб и Ярый.

Олег, по своей странной агрессивной фамилии Лягнивлоб, был явно украинцем и поддерживал дружеские отношения с такими же как у него, но очень мелкими «патриотическими» группировками и их лидерами: Семеном Небабой, Василием Пиздедерко и Олесей Сухозад. К своему полтиннику, у Олега было единственное, но существенное «достижение»: центр Симона Визенталя включил его в топ 10 антисемитов и израилененавистников всего мира! Больше хвастать было нечем. Да, собственно, и в своей ненависти к иудеям Лягнивлоб рулил, как говорится, «не в ту степь». Он и не догадывался, что миром как раз и правили 50 самых богатых еврейских семей под управлением «Чахлика Невмеручего» (Кощея Бессмертного) – миллиардера Цореса, который, по своей ненависти к миру, мог составить Олежке серьезную конкуренцию. После иудеев, за своей порцией ненависти к Олежке потянулись россияне, а потом и украинцы, вслед за которыми в очередь встали уже и европейцы, наотрез отказавшиеся открывать ворота перед этой правосектральной гопотой. Помимо украинского, Лягнивлоб гутарил еще и на немецком. Хорошо ли, плохо ли – никому неизвестно, ведь немцы его к себе не приглашали и разговоры не разговаривали. А вообще, каким же языком должен был владеть последователь нацистов?! Не монгольским же! На русском он говорил редко, но метко, обычно красноречивыми междометиями: мать – б-ть, копец – п-ц, на х… – по х…! И всё бы для его партии «Неволя» складывалось неплохо, если бы на пятки не наступали эти самозваные паршивые нацики: Гейко, как дурак, разгуливающий с вилами в руках заместо автомата, позоря и унижая националистическое движение, и этот заумный и занудный учитель Ярый – «суффикс-пуффикс-окончанье», который в последнее время уже посягал на святое – Олежкино лидерство в правом движении, а ведь местечко это было выстраданным, заслуженным и, по-настоящему, оправданным!