Сборник. Соседи - стр. 34
Плевать! Потом меня вылечат! Либо погибну! А у мертвых однозначно ничего не болит!
Я сбросила с руки решетку и ухватилась за лестницу обеими ладонями. Подтянула ноги к широкому округлому люку воздуховода. Выдохнула и зацепилась ногами за край лестницы. Подтянулась, ухватилась за следующие ступеньки. Снова подтянулась. Перехватила. И – вуаля – уже сидела на лестнице.
Выдохнула и крикнула.
– Бросайте мне снова канат.
Мужики начали швырять в меня толстой веревкой с острыми «якорями» на концах. Я пыталась поймать ее так, чтобы не раздробить кости рук. Не получалось. Вода прибывала, и люди уже стояли практически по горло в бурлящем потоке. Некоторых сбивало с ног. Но их поддерживали и помогали. Кто‑то захлебывался и закашливался.
Времени не было совершенно.
– Кидайте еще раз.
Я зацепилась ногами за лестницу, нагнулась и вытянула вперед руки.
Ура! Удалось ухватиться за середину крюка. Следом я зацепила его за лестницу и поднялась вверх, позволяя остальным карабкаться к люку воздуховода.
Я видела, как люди лезли, ползли, карабкались. Срывались и снова забирались наверх. Это была борьба – настоящая, не спортивная. Чистый адреналин и жажда спастись.
Детей подталкивали мужчины. Некоторые поднимались и опускались, чтобы помочь женщинам забираться.
Матери проявляли чудеса ловкости и силы: поддерживали детей, и сами, до кровавых мозолей стирая руки о жесткий канат, все‑таки преодолевали дорогу…
Меру втянул в воздуховод парень, что всю дорогу фактически сам двигал ее наверх. Подруга едва‑едва могла держаться на толстой веревке, не то, чтобы еще и перебираться по ней выше. Слава богу, парень оказался из сердобольных. Да и вообще, все «наши» поддерживали друг друга.
В момент, когда практически все уже забрались в воздуховод, мальчишка, что лез впереди крепкого мужчины, который уже не раз помогал другим забираться, вдруг ослабел или еще что.
Сорвался враз – минута, и он в воде.
Плюх… Я просто глазам не поверила. До последнего хотелось, чтобы ребенка поймали. Как? Это уже второй, сложный вопрос…
Тишина в туннеле воцарилась такая, что даже всплески воды, что билась о камень стен, оглушали, как барабаны над ухом.
К потолку перепуганными пичугами взвились два крика: ребенка и матери.
Я заметила, что и мать двигает руками, пальцами, прямо, как я. Мы будто обе, вместе с мальчишкой, пытались ухватиться за край каната…
А дальше время словно замедлилось.
…Бурлящий поток пытается унести нежданную добычу, словно живой. Мальчишка из последних сил сучит руками, дергается, хватается, промахивается…
Плывет, плывет встречно течению.
Опять старается ухватиться…
Уже, вот‑вот… еще капельку…
Нет, не выходит…
Воздух наполняется криками матери, какими‑то еще – в поддержку ребенка.
И басом мужчины, что пытается ему подсобить.
– Та‑ак… Ну давай! Давай, я сказал! Ты все сможешь! Ты ведь мужчина!
– Ну‑ка не сметь унывать! Держись! Я тебе говорю!
Он отпускает руки, висит на ногах и тянется к ребенку. Еще и еще…
Мы замираем. Тишина снова охватывает все плотным коконом. Такая напряженная и наполненная переживаниями, что трещит по швам…
Как и мое терпение и матери тоже…
Мы ждем, наблюдаем, не отрывая глаз…
Дрожим в нетерпении, волнении и ужасе…
Как и еще многие в воздуховоде.
– А‑ах!
Мужчина, что повис на канате поймал его за руку в последний момент, когда ребенок уже выбился из сил и едва дергал руками в нужную сторону.