Сборник. Соседи - стр. 29
В последний раз я подобное видела в далекой молодости, в родной реальности, когда люди опаздывали на работу и пытались влезть в маленькую маршрутку толпой.
Впрочем, следовало признать, что нынешний повод куда более катастрофический и жизненноважный. Мы ведь спасали не свой доход, не финансовое благополучие – жизни.
Гвалт стоял такой, что уши болели, аж закладывало время от времени.
Люди орали, причитали и плакали. Дети визжали, искали родителей. Матери истошно звали своих чад. Мужчины, женщины, ребятня, пожилые не умолкали буквально ни на секунду…
Внутренники и внешники пытались всеми руководить, перекрывая шум и гвалт резкими, короткими командами через разрядные громкоговорители.
– Всем сохранять спокойствие! Выходить организованно!
– Паникой и толкучкой вы только замедляете эвакуацию!
– Пропускать женщин с детьми!
– Мужчины, будьте же вы мужчинами!
Никто не хотел быть мужчинами или женщинами, все хотели лишь одного – выжить. И это двигало всеми вокруг.
Какие‑то мужчины находили в себе силы, прижимались к стенам и пропускали, какие‑то расталкивали всех локтями – им военные быстро давали понять, что так вести себя все же не следует. Нескольких буквально отволокли за шкирки.
Кое‑как мы добрались до входной двери.
На выходе из Центра бойцы внешней и внутренней обороны пытались ликвидировать неразбериху на улицах города и направить людей в правильные туннели.
Сажали горожан в колесницы, сами программировали маршруты. В экстренных ситуациях транспорт подчинялся особым кодам, которые были у военных и высших чиновников. Технологи, видимо, предоставили также и все необходимые пароли, чтобы транспорт работал в режиме спасения.
Одна за другой колесницы улетали с невиданной скоростью.
Мера вдруг дернулась, вырвала руку из моей и побежала куда‑то. Я испугалась, что ее паника сыграет с нами обеими злую шутку. Я не могла бросить подругу вот так: перепуганную и потерявшуюся. Она же не бросила ошарашенную и совершенно растерянную попаданку в одиночку осваивать речной город. Я была в долгу перед Мерой.
Поэтому рванула за ней. Слава богу, Меру поймали военные на перекрестке.
– Отпустите ее, она со мной, – попросила я командира отряда: мужчину средних лет, коренастого и сильного.
– Забирайте, у нас и без нее проблем хватает, – отмахнулся он от меня, как от назойливой мухи.
Я схватила Меру за плечи, встряхнула, что было сил и закричала ей в ухо, стараясь переорать сумбурные выкрики горожан.
– Хочешь, чтобы тебя вели под конвоем?
– Нет, – задохнулась от слез Мера.
– Тогда следуй за мной и не пикай.
– Ма‑ма… – простонала она, – У нее сегодня дежурство в желтом туннеле!
Вот теперь мне все резко стало понятно. Поведение Меры – неразумное, истеричное. Ее слезы и предельно странные выходки. Да. Если бы моя мама…
Я вздохнула, собралась и произнесла, глядя в перепуганные глаза подруги:
– Я уверена, с ней все будет в порядке. Слышишь? Ты ей ничем не поможешь, если… если сейчас с тобой что‑то случится. Поверь, ни одна мать не сможет пережить потерю ребенка.
– Ззнаю… Но и я не могу ее потерять, – Мера всхлипнула и вытерла пальцем под носом, как маленькая девочка на стрессе. Я обняла подругу, и она разрыдалась у меня на плече.
– Ну все! Все! – похлопала я ее по спине. – Соберись! Ради мамы! Ты должна сейчас действовать! Если ты так ее любишь, давай, нам нужно спасаться!