Сбежавшая невеста - стр. 24
Пока официантки прыгали и скользили по залу, посетители с энтузиазмом отбивали ритм. Песня продолжалась минуты три, не больше, и, когда она закончилась, девушки поклонились и расхохотались. Небольшая аудитория зааплодировала.
– Ты хорошо танцуешь, Дорис, – сказала Хедда, а потом шепнула: – Как ты думаешь, кто-нибудь из этих хмырей подкинет нам лишний доллар?
В конце смены они подсчитали чаевые и разделили их. Улов был хорош – лицо Хедды светилось радостью, когда она засовывала в карман шестьдесят долларов.
– Да, пожалуй, я попаду на этот бал, – сказала она. – Мой дружок Макс говорит, что возьмет у старшего брата машину на всю ночь, чтобы отвезти меня туда.
– Вот, держи, – сказала Дженифер, протягивая ей двадцать долларов. – Ты работаешь в два раза быстрее, чем я.
– Нет, я не возьму, – отказалась Хедда. – Договорились пополам, значит, пополам. Кроме того, народу сегодня было больше, чем обычно. И я думаю, что нам добавили за танец.
– Да, наш оркестр не подкачал, – засмеялась Дженифер.
– Хедда, – раздался вдруг резкий женский голос.
Обе девушки обернулись и увидели мать Хедды, которая стояла в дверях, держа за руку семилетнего мальчика. Дженифер узнала ее не сразу – с того дня, когда она видела ее у двери в бунгало, ее внешний вид изменился к лучшему. Но этот резкий тон нельзя было спутать ни с чем; Дженифер поразило, что эта женщина была ее ровесницей – ну, может быть, на год младше или старше ее, должно быть, родила Хедду еще подростком. Это была довольно привлекательная блондинка, только немного бледная. Ее сильно портило выражение вечного недовольства на лице – улыбка сделала бы ее красивее.
– Ты ничего не забыла? – спросила она.
– Иду, мама. Мама, познакомься, это Дорис – наша новая официантка. Дорис, это моя мама, Сильвия.
– Привет, – коротко бросила Сильвия. – Хедда, из-за твоей болтовни я опоздаю на работу.
– Извини, мама. Я только налью Джоуи содовой воды и потом отведу его домой. – Хедда наклонилась к брату. – Чего тебе больше всего хочется, дружок? Вишневой кока-колы?
– Да! – сказал он, залезая на табурет.
– Хедда, выйдем-ка на минутку, мне надо с тобой поговорить, – сказала Сильвия и, повернувшись, направилась к двери.
– Иди, я налью мальчику кока-колы, – сказала Дженифер. – Приятно было с вами познакомиться, – крикнула она вслед Сильвии.
Сильвия обернулась и кивнула, но было видно, что она думает о другом. Опаздывает на работу, решила Дженифер. Она видела в окно, выходившее на улицу, как мать что-то говорит Хедде. Затем Хедда сунула руку в карман, вытащила свои чаевые и протянула матери две двадцатки. Но Сильвия не убрала руку, и Хедда отдала ей все, что у нее было.
У Дженифер сжалось сердце. Она надеялась, что Сильвия поцелует дочь, обнимет ее или как-нибудь по-другому продемонстрирует свою благодарность – ну, хотя бы улыбнется, – но Сильвия просто ушла, и сердце Дженифер упало.
Хедда немного постояла, глядя вслед матери. В закусочную она вернулась погрустневшей, но, к ее чести, не повесила носа. И никому не сказала, что отдала матери все свои деньги.
В мотеле «Закат» были стиральная машина и сушилка, в которую надо было бросать монеты. Дженифер надела хлопчатобумажный костюм, самую первую вещь, которую она купила после бегства из отеля МГМ, и постирала одежду и простыни. Ничто не давало ей большего ощущения роскоши – даже в своем форт-лодердейлском домике, – чем чистые простыни.