Сапфик - стр. 6

Финн не обратил на него ни малейшего внимания. Три – он с грохотом опрокинул стол. Свитки раскатились по полу, печати сцепились между собой, ленты запутались. Мрачнее тучи, Финн двинулся к двери.

– Сир, еще как минимум шестнадцать…

– Плевать!

– Что-что, сир?

– Ты меня слышал. Сожги их. Съешь. Скорми голодным псам.

– Приглашения дожидаются вашей подписи, сир. И Нерушимый договор. И распоряжения о коронационном одеянии…

– Ну сколько раз повторять?! – обрушился Финн на тщедушного гофмейстера, копошившегося среди бумаг. – Никакой коронации не будет!

Не дав гофмейстеру прийти в себя, Финн распахнул двери. Караульные, вытянувшись по стойке смирно, пристроились было за ним, но Финн только выругался. Бегом! Бегом по обшитым панелями коридорам, по Большому залу, мимо покрытых гобеленами диванов и изящных стульев, за портьеры… Запыхавшимся караульным не догнать. Финн прыгнул на стол, скользнул по полированной крышке, ловко обогнул серебряные подсвечники, перескочил на широкий подоконник, шмыгнул за створки и был таков.

Запыхавшийся гофмейстер застонал от досады.

Никем не замеченный, он вошел в комнатушку, закрыл за собой дверь и устало сунул под мышку стопку измятых бумаг. Внимательно оглядевшись по сторонам, вытащил миником, который дала Она. Кнопку гофмейстер нажал с отвращением, ибо ему претило настолько нарушать Протокол. Впрочем, ослушаться он не посмел: в ярости Она ничуть не лучше принца.

Миником затрещал.

– Ну что еще?! – резко спросил девичий голос.

– Прошу прощения, леди Клодия. – Гофмейстер нервно сглотнул. – Но вы велели сообщать, если это случится снова. Так вот, это случилось только что.

Финн приземлился на четвереньки на гравий под окном, тут же вскочил и зашагал по траве. При виде его чинно прогуливающиеся придворные начинали суетиться. Дамы под эфемерными зонтиками торопливо делали реверансы, их кавалеры кланялись и снимали шляпы. Финн шел мимо, глядя прямо перед собой. Тщательно выровненными дорожками он брезговал и срезал по клумбам сложной формы, давя белые ракушки. Из-за изгороди вышел разгневанный садовник, но, узнав Финна, опустился на одно колено. Финн позволил себе ледяную улыбочку. Что же, принцам в этом раю полагаются льготы.

День выдался на славу. Перистые облака плыли высоко в небе, в чудесном голубом небе, к которому Финн никак не мог привыкнуть. Над вязами у озера мелькали галки. К озеру он и направлялся.

Синяя водная гладь притягивала его как магнит. Рывком Финн расстегнул жесткий ворот, который его заставляли носить. Пропади, пропади, пропади все пропадом – тесная одежда, заумный этикет, бесконечный Протокол! Внезапно он пустился бежать – мимо статуй, мимо классических вазонов с цветочными композициями, мимо копошащихся в траве гусей, которые с гоготом и шипением бросились врассыпную.

Теперь дышалось легче. Искры тупой боли за глазными яблоками постепенно гасли. В той невыносимо душной комнате с заваленным бумагами столом на Финна надвигался припадок. Он разрастался внутри, словно гнев.

Может, это и был гнев? Может, стоило дать ему волю; может, стоило с упоением уступить тому, что поджидало его, словно яма на дороге? Ведь после видения, каким бы мучительным оно ни было, он заснет крепко и спокойно. И ему не будут сниться ни Инкарцерон, ни побратим Кейро, брошенный там.