Сапфик - стр. 33
Аттия хохотнула, удивив обоих мужчин и себя саму. Всадник в маске зыркнул на нее, и Аттия перехватила взгляд его голубых глаз.
– Эта перчатка тоже не настоящая. Настоящую он носит в мешочке под рубашкой. На сердце.
– Аттия, ты что несешь?! – прошипел Рикс.
Всадник в маске отвел затвор.
– Так возьми ее!
Аттия распахнула Риксу плащ и сдернула мешочек с его шеи.
– Так ты подсадная утка? – шепотом спросил Рикс, когда Аттия придвинулась вплотную к нему. Мешочек был маленький, из белого шелка.
Аттия отстранилась и сунула мешочек в карман своего плаща:
– Прости, Рикс, но…
– Я верил тебе, Аттия. Даже подумывал, что ты моя Ученица. – Рикс смерил ее недобрым взглядом и ткнул костлявым пальцем. – А ты меня предала.
– Чародейское искусство – искусство иллюзий. Ты сам так говорил.
Рикс скривился от дикой ярости:
– Я этого не забуду, дорогуша. Зря, зря ты меня подставила! Можешь не сомневаться: за мной не заржавеет.
– Мне нужна Перчатка. Мне нужно найти Финна.
– Неужели? Сапфик велел беречь Перчатку. Твой друг-ворюга умеет беречь? Аттия, зачем ему Перчатка? Что он сотворит с ней?
– Может, носить стану. – Разбойник холодно взглянул на Рикса в прорези маски.
Чародей кивнул:
– Значит, ты будешь управлять Тюрьмой. А Тюрьма будет править тобой.
– Береги себя, Рикс. – Аттия подняла руку и с помощью сообщника уселась за ним.
Кейро развернул коня так резко, что снег взвихрился, и они ускакали в ледяной мрак.
Юноша в желтой мантии
8
Быть нашему Королевству прекрасным. Мы заживем так, как должно людям. Миллионы йоменов станут вспахивать нашу землю. Пустая оболочка Луны станет символом Годов Гнева. Сквозь облака станет мерцать она, как забытое воспоминание.
Декрет короля Эндора
Финн тонул в подушках, таких мягких и удобных, что все тело расслабилось. Сон снился неторопливый, тягучий. Погрузиться бы в него снова, но он уже ускользает, исчезает, как тень на ярком солнце.
В Тюрьме тишина. Камера у него белая и пустая, за исключением маленького красного Ока, взирающего из-под потолка.
– Финн! – Голос Кейро раздается совсем близко.
Чуть дальше слышен глас Тюрьмы:
– Когда спит, он выглядит моложе.
Из открытого окна доносятся жужжание пчел и сладкий аромат цветов, названия которых Финн не знает.
– Финн, ты меня слышишь?
Он поворачивается, облизывая пересохшие губы. Когда открывает глаза, его ослепляет солнце. Над ним склонился некто высокий, светловолосый, но не Кейро.
Клодия с облегчением откинулась на спинку стула:
– Он пришел в себя!
Реальность захлестнула волной отчаяния – Финн вспомнил, где находится. Он попробовал сесть, но на плечо легла ладонь Джареда.
– Еще не время. Не спеши.
Финн лежал среди белых подушек на огромной кровати с четырьмя столбиками. Пыльный балдахин украшала вышивка – солнца, звезды, затейливо переплетающийся шиповник.
В камине медленно горело что-то сладко пахнущее. Вокруг бесшумно суетились слуги – то поднос принесут, то воду.
– Пусть они уйдут! – прохрипел Финн.
– Успокойся! – велела Клодия, а слугам сказала: – Всем спасибо! Прошу передать ее королевскому величеству, что его высочество пришел в себя. Он посетит Официальное объявление наследника.
Гофмейстер поклонился, вывел из покоев служанок, лакеев и закрыл двойные двери.
Финн снова попробовал подняться:
– Что я говорил? Кто видел мой припадок?