Сантехник. Твоё моё колено - стр. 13
И обходится в быту, наверное, во столько же раз дороже. У неё даже кеды от Маноло Бланик, возможно. Хорошо хоть, можно рядом посидеть. Думаю, ей обувь дороже живого человека. Но какая ж симпатичная, зараза!
Старался думать о приятном. Представил, как наору на Иванова. Как он будет мельтешить и хватать меня за руку. Ещё Кате расскажу про источник наших бед. Тогда совсем хана Саше-карапузику. Катя испепелит взглядом и его самого, и всё его издательство. Ничто так не сближает далёких людей, как групповое избиение литературного агента. Возможно, мы даже подружимся на почве ненависти. Может же богатая красавица дружить с эссеистом.
– Какая нелепая случайность! – скажет Иванов, пытаясь оправдаться.
– Нелепая случайность – это пищевое отравление в театральном буфете! А ночь в кутузке – это катастрофа! – отвечу я остроумно. Катя оценит мою находчивость. Каким образом она попадёт на место наших переговоров – неважно. Сидящий в тюрьме человек не должен ограничивать фантазию подробностями. Воображение – наша последняя свобода. Я даже благодарен Иванову. Без него не сидеть бы мне с ней на одной лавке. Но как менеджер он – полный идиот. Позвоню в издательство, пусть этого заберут, пришлют другого.
У меня в хрущёвке нет кабинета, башни и никаких раздельных спален. Зато есть двухэтажная кровать. Вечерами мы играем на ней в «отражение авианалёта». Творим что хотим. И никто не врывается, не требует отдать туфли с кофтами. Ещё есть диван в гостиной, преогромный. А коту весь мир кровать, он ночует где захочет. Ему везде мягко – думал я, сидя на жёстком топчане. И вообще, если не в простоте счастье, то скажите в чём.
– Это я во всём виновата. У меня судьба такая – источать неприятности. Из-за меня страдают люди. – вдруг заговорила Катя. Она ничем уже не напоминала женского терминатора. Нос опущен, губа дрожит.
Я и подумал о том, как жутко ей в этой бетонной коробке. Воздух спёртый, свет едкий, замок на клетке страшный. Опасаясь местного энтомологического разнообразия, она не решается даже сесть во всю попу. Скорей висит рядом со скамьёй в позе сидящего человека. Редкая девушка признаёт вину, даже будучи виноватой. А эта прям княжна великодушная. Захотелось обнять её, совершить героическое, как-то утешить. Стал отговаривать.
– Думаю, всё ровно наоборот, Катя. Вы невинная жертва и хороший человек. Уж я-то в людях разбираюсь. Всему виной наш менеджер, Александр Иванов. Он проявил себя как настоящая, извините, фекалия!
– Не смейте! Саша прекрасный человек! Меня здесь вобще не должно быть. Я обманула его. Сказала, что уеду. Он мне дом в Калифорнии купил. С видом на океан. Он уверен, я сейчас там.
Этот Иванов и правда щедрый дядя. Катя писатель малоизвестный. Я ничего о ней не слышал. Однако ж он ей отслюнявил виллу с видом на Полинезию, если хорошо всмотреться. К таким работодателям не стоит относиться строго.
– Простите Катя, вы работаете, видимо, под псевдонимом. Осмелюсь предположить, что вы знаменитая Максимилиана Грейс… Мне очень лестно, что у нас один на двоих литературный агент. А я – Севастьян Свиридов, эссеист…
– Я не Максимилиана. А Иванов – мой муж. Бывший.
– Ах… Неожиданный поворот. Понимаю. Бывший муж…
В одно мгновение Золушка превратилась в коварную разведёнку, в смазливую охотницу за миллионами. Люся в сравнении с ней лишь личинка хитрой стервы. Мало Кате дома в Калифорнии, подавайте дачу в Юрмале. Жадные бабы – источник всех земных бед. На втором месте глупые начальники, на третьем – ленивые мужья. Катя вздохнула.