Самый жестокий месяц - стр. 45

Лемье отрицательно покачал головой.

– Ты меня удивляешь. Это ведь как спорт, n’est-ce pas?[35]

Молодой агент кивнул. Спорт – эта тема крепко связывала его с Бовуаром. Их любовь к «Монреаль Канадиенс». К «Абам», как их еще называли.

– Слышал когда-нибудь о Терри Харрисе?

– Это хавбек?

– А о Симусе Ригане?

– Аутфилдер? Играл за «Лайонс»? Они оба умерли. Я помню, читал об этом в «Алло спор».

– Они принимали эфедру. Ее используют для похудения.

– Именно. Харрис умер во время тренировки, а Риган – на игре. Я смотрел по телевизору. День был жаркий, и все решили, что у него прихватило сердце. Так ли на самом деле?

– Тренеры велели им похудеть как можно скорее, поэтому они стали принимать таблетки.

– Это было два года назад, – сказал Бовуар. – Теперь эфедра запрещена, верно?

– Насколько мне известно. Хотя я могу и ошибаться. Ты проверишь это? – спросил Гамаш у Лемье.

– Конечно.

Направляясь к уютной гостинице, Гамаш улыбался. Энтузиазм Лемье нравился ему. Это и было одной из причин, по которым он взял Лемье в команду. Когда Гамаш расследовал предыдущее дело в Трех Соснах, Лемье работал в отделении полиции Кауансвилла и произвел на старшего инспектора хорошее впечатление.

Жертва того убийства жила в старом доме Хадли.

Они вошли на просторную веранду гостиницы. Это трехэтажное здание прежде было почтовой станцией на пути между Уильямсбургом и Сен-Реми и располагалось на старой почтовой дороге.

Войдя внутрь, Гамаш увидел деревянные полы, яркие индейские коврики и изящные подвыцветшие занавески.

Но он пришел сюда не для того, чтобы расслабляться. Он пришел, чтобы выяснить причину смерти Мадлен Фавро. Был ли это обычный инфаркт, вызванный возбуждением и страхом? Принимала ли она эфедру сама? Или тут действовали какие-то злобные закулисные силы, скрывающиеся за приятным фасадом Трех Сосен?

Оливье сказал, что Жанна Шове сняла маленький номер на первом этаже.

– Оставайся здесь, – приказал Гамаш, взглянув на Лемье, а сам вместе с Бовуаром двинулся по короткому коридору.

– Думаете, она сможет одолеть нас? – с улыбкой прошептал Бовуар.

– Не исключаю, – серьезно ответил Гамаш и постучал в дверь.

Никакого ответа.

Гамаш и Бовуар ждали. Сквозь приоткрытое окно в конце коридора сюда проникал солнечный свет и свежий воздух, простые белые занавески слабо шевелились на ветру.

Но они продолжали ждать. У Бовуара чесались руки постучать еще раз. На сей раз посильнее, словно настойчивость и нетерпение могли вызвать человека, подобно заклинанию. Вот бы так было на самом деле! Ему не терпелось встретиться с этой женщиной, которая общается с призраками. Может, они ей нравятся? И поэтому она занимается своим делом? А может быть, живые люди не желают с ней общаться? Возможно, у нее нет другого общества, кроме мертвецов, которые не менее капризны, чем живые. Она наверняка сумасшедшая. В конечном счете ведь духи – они же не настоящие. Кроме разве что Святого Духа. Но если… Нет. По этой дороге он не пойдет. Он посмотрел на терпеливый профиль Гамаша – неужели шеф собирается провести весь день, стоя перед этими закрытыми дверями?

– Мадам Шове? Это Арман Гамаш из полиции Квебека. Я бы хотел с вами поговорить.

Бовуар чуть улыбнулся. Выглядело так, словно старший инспектор адресовал свои слова двери.