Самый заурядный попаданец в гоблина - стр. 24
– Пусть докажет! – потребовала Марта. – Хочу убедиться своими ушами, что эта опасная тварь не животное.
– Ну, давай, – Луи стал трясти полусознательного Петра. – Скажи что-нибудь!
– Г-И-Т-Л-Е-Р К-А-П-У-Т Ф-А-Р-И-С-Т-Ы! – прохрипел Пётр специально для Марты на немецком. А потом всё же потерял сознание от обезвоживания.
В забытьи он пробыл недолго. И очнулся от того, что кто-то потихоньку через тряпку выдавливает воду ему в рот. Открыв глаза, он увидел Умку, которая, собственно, и проявила заботу к нему. Тряпочку, кстати, не мешало бы постирать. Руки ему связали за спиной, зато ноги оставили, значит, не сомневаются, что он не сможет убежать. Собственно, после побегушек в доме он и сам не сомневался в этом. Собакоголовая фрау на открытой местности догонит его в два счёта.
– Давайте убьём его? Сколько эти твари нам жизнь портили? – четвёртый голос.
– Кому это нам, Базиль? Ты тут без году неделя, – третий голос.
– Они моего друга убили.
– И чё? Из-за того, что ты хочешь свести старые счёты, мы должны лишаться ценной находки? Он может заинтересовать нашего капитана, а может, и главу общины.
– Продать его?! Думаете, это сработает? Я хочу свою долю, – заявил Базиль.
– Вот, сразу видно потомственного раба, жалкая ты душонка, Базиль, – Марта.
– Что? Да я!
– Ты что тля? А ну сел и хвост поджал, – прорычала Марта с угрожающей интонацией.
Петру определённо начинала нравиться эта собакоголовая женщина.
– Мадмуазель и месье, наши рассуждения в корне неверны. Это существо разумно, а стало быть, его нельзя обращать в рабство, – Луи.
– С чего это? – Базиль.
– Графство Томнов —свободная от рабства страна, – безапелляционно заявил Луи.
– С чего ты взял, Луи?
– А разве не так, Этгар?
– Ну вообще-то, ещё во время войны все рабовладельцы просто отпускали своих рабов на волю. Тогда не до крючкотворства было, но официально указа об отмене рабства не было.
– Вот и отлично, теперь он наш. Можем делать с ним, что захотим. Захотим – продадим, а захотим – хоть на колбасу пустим, – снова подал голос Базиль.
– Ох, Базиль, можно человека выпустить из рабства, но раба из человека… Почему тебя так и тянет кого-нибудь заневолить? – Эдгард.
– Да он просто тупое и злое животное. А то, что он говорит, делает его ещё и ценным животным, как дрессированная обезьяна. Продадим эту тварь за талоны и поделим на всех.
– И с Дикаркой тоже поделишься?
– Зачем? – искренне недоумевал Базиль.
– Титульная нация графства – это ночные эльфы. По законодательству старого герцогства, которое не менялось со времён раскола, только у ночных эльфов есть право содержать рабов, нарушение этого закона карается смертной казнью. Это я специально для тебя говорю, Базиль. А в данной ситуации единственный, кто может заявить по закону права на нашу зелёную находку, это Дикарка.
– ОНА? – не удержавшись выкрикнул Базиль и указал пальцем на Дикарку. – Да она же полоумная.
Все обернулись на сидящую рядом с Петром Умку. И увидели, что гоблин пришёл в себя.
– Про адекватность хозяина в законе ничего не сказано.
– З-д-р-а-в-с-т-в-у-й-т-е, – попытался сказать Пётр тщательно проговаривая французике буквы, но получилось у него что то вроде «дратуйте». А потом зачем то добавил ещё, – т-о-в-а-р-и-щ-и.
– Фронтирский волк тебе товарищ, – фыркнул Базиль.
– Он действительно говорит! А ведь считалось, что они в принципе не способны на контакт, – Эдгард.