Самозванка. Любовь палача - стр. 15
- Напротив тебя, первый от края - Ланзо.
Плечистый, с грубым скуластым лицом Ланзо больше всего напоминал туповатого головореза. Однако взгляд его холодных, цвета закаленной стали глаз выдавал ум и расчетливость. А жгуче черные, схваченные на затылке в простой хвост волосы, добавляли яркости его в общем-то довольно невзрачной внешности.
- Ланзо будет учить тебя фехтованию.
Теперь уже поперхнулась я, украсив свое жабо россыпью ярких винных капель.
- Извините. Не в то горло попало, – чувствуя себя крайне неловко, промямлила я. – Всю жизнь мечтала фехтовать…
- Рядом с Ланзо - Хейден. Хейден у нас самый красивый, потому что пошел в свою матушку Миорику, мою четвертую жену. Ее портреты в великом множестве ты можешь увидеть в крытой галерее восточного крыла. Прекрасная была женщина. Небольшого ума, но редкой красоты. Набожная и послушная. Очень родовитая. Седьмая в очереди на корону, так что Хейден практически принц.
Все за столом, исключая Хейдена и меня, издевательски рассмеялись. Стало очевидным, что шутка эта бородатая и весьма злая.
Я не решилась разглядывать объект столь неуклюжей насмешки в открытую, однако даже мимолетные взгляды подтверждали слова ундера о редкой красоте его четвертого сына. Светлокожий и худощавый, с точно выбеленными, завораживающими холодным сиянием волосами, Хэйден казался белой вороной среди своих темноволосых братьев.
Он смотрел на меня в спокойной невозмутимости, одновременно и пугая, и завораживая блеском практически желтых глаз. Их удивительный цвет только подчеркивал рыжеватый ободок вокруг радужки, рождая ассоциации с кем-то хищным, то ли волком, то ли тигром, то ли еще какой дикой тварью, способной в два счета расквитаться с обидчиком. Несколько приглушая флер совершенства, окружающий мужчину, через всю левую половину лица тянулся тонкий, едва заметный шрам. Он пересекал безупречно изогнутую бровь, неуловимым образом превращая ангелоподобный лик в красивую, но зловещую маску.
Я непроизвольно поежилась, сражаясь с пробежавшей по телу дрожью.
- Хэйден у нас поэт и художник, а также признанный законодатель мод, - не скрывая презрения, сообщил глава семейства. - Так что его задачей станет научить тебя изящно изъясняться, кропать незамысловатые стишки и вести светские беседы со знатными персонами.
- Вы планируете представить Реджинальда ко двору? – лениво растягивая слова, поинтересовался желтоглазый.
- Я много чего планирую, – сухо ответил старик, сыну. – Твоя задача быть мне полезным.
- Как всегда, отец, как всегда, - не скрывая сарказма, но с неким холодным смирением подытожил «принц». - Появившись в свете как ваш протеже, Реджи произведет фурор.
«Ага, особенно ежели при знакомствах меня будут величать сударь», - добавила я про себя, в то время как остальные наверняка о том же самом подумали.
Последним «дядюшка» представил Волкера. Младший сын сидел по его левую руку и, не скрывая расчетливого интереса, разглядывал своего новоявленного «брата», то бишь меня, отложив в сторону нож с вилкой.
От мужчины так и веяло педантичностью и аскетизмом. Одежда, по сравнению с остальными представителями рода Уркайских, – очень простая, безупречно отглаженная и чем-то неуловимо напоминающая униформу католического пастора. Выразительное сосредоточенное лицо украшали аккуратная темно-каштановая борода, густые прямые брови и задумчивые светло-карие глаза. Темный цвет собранной в простой низкий хвост шевелюры разбавляли серебристые нити ранней седины, отчего-то совсем не коснувшейся покрывающей высокие скулы растительности.