Самоучитель танцев для лунатиков - стр. 9
– Да нет, глупая! Папе Америка нравится. Вот из-за этого они и поругались.
– А они поругались?
– Сама-то как думаешь? Они же ссорятся каждый раз, когда мы приезжаем! Аммачи хочет, чтобы папа вернулся. Папа возвращаться не желает. Аммачи из-за этого злится на маму. Классический раздор в семье эмигрантов, чего тут непонятного?
– Да знаю я все, чего тут непонятного! – огрызнулась Амина, расстроившись, что ей это в голову не приходило раньше.
Акил всегда выставлял себя всезнайкой, когда речь заходила об Индии, будто он самый настоящий эксперт, потому что он на три года старше сестры и родился здесь, а не в Штатах, как она. Амина приподняла сетку от москитов с края одной кровати и забралась под нее.
– Но мама ведь тоже хочет обратно.
– И что дальше? – спросил Акил, падая на соседнюю кровать.
– Так почему же Аммачи злится на нее?
– Ну, – подумав, пожал плечами Акил, – наверное, потому, что не хочет злиться на папу…
– А-а-а, – опустив голову на подушку, протянула Амина. – А ты хочешь обратно?
– Нет! Индия – отстой!
Амина вздохнула с облегчением. Это знала даже она. Закрыв глаза, она удивилась тому, как быстро проваливается в глубокую темноту сна – мягкую, настойчивую и неподдельную.
– Она же наполовину бабушка, наполовину волк, ты в курсе? – прошептал Акил через несколько секунд, и Амина уже в полусне приняла его слова на веру совершенно искренне, поскольку в самые невероятные вещи веришь легче всего.
Она увидела холодный волчий блеск в глазах бабушки, ее искривленные от артрита руки превратились в лапы. В последующие дни девочка инстинктивно прикрывала рукой горло, когда Аммачи смотрела на нее в упор.
А где же все? Амина открыла глаза и в синих сумерках разглядела пустую постель Акила. Девочка села, подождала, пока голова перестанет кружиться после сна, надела индийские сандалии и направилась по коридору к комнате родителей.
– Мам? – позвала она и вошла в спальню, где Камала убирала одежду в шкаф из темного дерева.
– О боже! Пора просыпаться, а то ночью спать не будешь…
– А где все?
– Папа, Сунил и все остальные пошли в гости к соседям.
– А где Акил?
– На кухне.
– У меня голова болит, – заморгала от сухого воздуха Амина и почувствовала легкую тошноту.
Камала тут же подскочила к ней и встревоженно потрогала лоб:
– Ты воду пила?
– Нет.
Вода в Салеме по вкусу напоминала раскаленные монетки. Амина старалась использовать ее только для чистки зубов.
– Тогда иди вниз и попей… Нет! – отрезала мать, когда Амина жалобно захныкала. – Только не устраивай мне тут опять мисс Хочу-Но-Не-Могу!
– Мам…
– Хочешь опять как в прошлый раз? Не какать четыре дня?
– Ладно-ладно! Иду!
Солнце уже село за Стеной, когда Амина тихо выбралась в тенистый двор и пошла на кухню. Одна из служанок, та, что повыше, пыталась разбить кокос о бетонный пол и пристально посмотрела на девочку, когда та проходила мимо. Амина помахала ей рукой, но девушка ее проигнорировала, и тогда Амина напустила на себя отсутствующий вид.
– Руки прочь от ги, а то пальцы отрежу! – кричала повариха Мэри, когда Амина вошла на кухню. – Сколько тебе раз повторять?! А-а-а, малышка проснулась! Что такое, детка? Хочешь булочки с сахаром?
– Мама сказала, что мне нужно попить.
– Хорошо-хорошо…
Повариха Мэри, черная, как автомобильная покрышка, и изнывающая под тяжестью грудей размером с подушку, была ровесницей Аммачи, хотя верилось в это с трудом, ведь время раздуло ее тело именно в тех местах, где Аммачи съежилась. В результате у Мэри на лице не было ни морщинки, а фигура при ходьбе напоминала огромную подрагивающую котлету.