Самоучитель танцев для лунатиков - стр. 54
– В смысле, это дурацкий аргумент, ты же понимаешь, правда? Свобода прессы зависит от фотожурналистов, которые должны стойко запечатлевать все, что происходит в мире!
«Ну конечно, сейчас она доберется и до цензуры…»
– И чего же еще потребует миссис Гениальный Профессор?! – воскликнула Димпл, схватив с подоконника пепельницу и вытряхнув ее в мусорное ведро, отчего в воздух взмыло серое облачко пепла. – Чтобы мы на передовицы помещали фото щенков и котят?! А то, не дай бог, чьи-то чувства оскорбим?!
«Господи, а она ведь ни капельки не изменилась, да?»
– Ну, вообще-то, ни капельки, – хрипло прошептала Амина.
Димпл взглянула на гору одежды рядом с ее кроватью и поморщилась:
– Да ты послушай меня! Это шокирующий снимок? Да! Но он был сделан не ради этого! Он не был инсценирован, черт бы их всех подрал! И если какая-то идиотка считает, что тебе не хватает эмпатии или ты хочешь сделать деньги на чужом горе, то… – Димпл запнулась, заметив на тумбочке полупустую бутылку, и поморщилась. – Постой-ка! Да ладно, Амина…
– Наши отцы пьют виски, – пожала плечами Амина.
– Вот именно, – натянуто хохотнула Димпл. – Ты что, собралась пойти по стопам клана Сурьяни и допиться до кризиса среднего возраста?
«А она так и не смирилась с тем, что мы – индусы?»
– Ну да, не особенно…
– Что?!
– Ничего.
– Нет, что ты сказала?
– Это я не тебе.
Во взгляде сестры промелькнуло сочетание гнева и беспокойства. Амина почувствовала обжигающий приступ стыда и прикрыла глаза. Она и так отлично знала, что Димпл видит вокруг себя: коллаж из одежды, пустых бутылок, пепельниц, тарелок с объедками вокруг комода.
– Ами, какого черта? Что с тобой творится?
«А сама-то как думаешь?»
Амина покачала головой, и чувство вины, застрявшее где-то в подреберье, на удивление быстро превратилось в презрение. Конечно, Димпл легко говорить! У нее все просто: она может вести беседы о том, что уместно, а что – нет, продавать то, что надо продать, вне зависимости от результата беседы, и преспокойно жить на эти деньги, ни о чем не думая! Каково это – твердо стоять обеими ногами на земле и ощущать свое право не смотреть вниз, на дерьмо?
– Я сделала этот снимок, – сказала вдруг Амина.
– И что?
«Не говори ей».
– Я прекрасно понимала, что делаю.
– Конечно! Ты фотограф! Это твоя работа!
– Я хотела, чтобы это произошло. Вот почему я успела изменить настройку диафрагмы еще до того, как он прыгнул.
– Амина, ты не виновата в том, что Бобби Макклауд покончил с собой.
– Ведь я понимала, что это будет хорошая фотография, – продолжала Амина. – Я подумала: падающий человек – это очень красиво, получится хороший снимок. Но разве это важно? – Она нервно рассмеялась, чтобы Димпл не заметила, как предательски дрожит у нее нижняя губа. – Ты можешь себе такое представить? Как будто я снимала птиц для «Нэшнл джеографик» или каких-нибудь, на хрен, животных…
– Ами, перестань!
– Потому что мне нужно было это увидеть! После всех этих лет мне нужно было увидеть, как выглядит человек, который падает с такой огромной высоты!
– Прекрати!
– А ты знаешь, что потом я не обернулась? Даже не взглянула в его сторону! Я услышала звук удара, отвернулась и ушла, потому что уже получила то, что хотела!
– Перестань! – схватила ее за руку Димпл. – Хватит! Перестань нести бред и слушай! Ты не виновата! Фото прекрасное! Момент – ужасный! Одно другого не отменяет! – выпалила она, и Амина разрыдалась. – Не отменяет, Ами, – еще сильнее впилась ногтями в ее запястье Димпл. – И тебе надо с этим смириться! Понимаешь?