Самоубийство: до и после - стр. 17
Приехав в Нью-Йорк, Вадик стал жить с родителями. Они ему дали комнату, в которой раньше жила бабушка (она к тому времени умерла), папа купил компьютерный монитор, стол для компьютера, старался создать уют сыну. Компьютер Вадик привёз с собой: не хотел тратить лишние деньги. К моему удивлению, брат был какой-то озабоченный, нерадостный. Он хотел немедленно устроиться на работу и даже упрекал меня, что я ему не помогаю с поиском работы: он бы, мол, мне в Израиле вмиг нашёл работу, если бы мне понадобилось. Я давала советы, но от моих советов он тоже быстро устал и стал меня упрекать, зачем я ему советую. Вадик устроился работать к одному русскому бизнесмену и за небольшую плату выполнял у него работу программиста. Однако через какое-то время он не захотел удовлетворяться скромным заработком и потребовал прибавки. На том и расстались. Далее следовала череда случайных работ: то на фабрике по изготовлению коробок, то на складе в магазине электроники, то на бензоколонке, то на стройке… На некоторых работах он задерживался, но, проработав какое-то время, уходил, с других его увольняли. Трудно было понять логику его поступков и смысл этих метаний. Когда я ему что-то советовала (а я постоянно говорила с ним о его планах), то его это часто раздражало. Он отвечал: «Чего ты мне советуешь, я же тебе не советую, как жить». Он всё более от меня отдалялся. Сейчас я себя корю за эти советы: к чему разговоры о будущем, о какой-то старости, пенсии – нужно было просто найти путь к его душе, искать этот путь…
Тяжёлым ударом для всей нашей семьи оказалась внезапная кончина брата моей матери, моего дяди. Дядя Алик очень любил меня и Вадика. Приехав в Америку, он жил неподалеку от моих родителей, и Вадик часто с ним виделся. Незадолго до смерти дяди Алика они поругались. Дело в том, что Вадик сидел на пособии по безработице. То ли притворяясь, то ли на самом деле, но Вадик производил впечатление человека, довольного своим положением. Как я позднее поняла, он просто не мог долго работать на одном месте: психика не позволяла. Таков, к несчастью, был вынужденный стиль его жизни. Мои родители переживали его неприкаянность и не могли скрыть разочарования, хотя с ним на эту тему почти не разговаривали. Дядя же взялся поучать племянника, они поспорили… Потом они помирились, но Вадик считал, что не должен был спорить с дядей, ведь у того было слабое сердце. 27 июля 2004 года мой дядя умер: пошёл купаться как-то утром на океан, а вынесли его на берег мёртвым. Для нас это было потрясением. Трагическая смерть любимого дяди оказала на Вадика очень глубокое воздействие. Вадик винил себя в его смерти, говоря: «Я потерял друга… Я виноват…»
Думаю, резкие слова, сказанные в пылу спора, занозой торчали в сердце Вадика. Дядя умер в день разрушения Иерусалимского храма (2). Он был неверующий и, вероятно, если б даже и знал, не придал бы значения запрету для евреев купаться в этот трагический день еврейской истории. Он умер в море, и мы не знаем точной причины смерти, так как вдова и сестра отказались от вскрытия тела для выяснения причины смерти… Вадик был потрясён. Он стоял на берегу рядом с телом дяди, а затем побежал домой, чтоб укрыть его одеялом, хотя дяде это было уже не нужно. Боль утраты, чувство вины, я уверена, не давали ему покоя, хотя Вадик обычно не выражал свои чувства…