Самое ужасное путешествие - стр. 92

А снаружи буйствует хаос. Дует ветер штормовой силы; в воздухе сплошные хлопья, вихри подхватывают их и несут на снег, покрывающий Барьер. Стоит сделать несколько шагов в сторону от палатки – и ее уже нет. Стоит потерять ориентацию – и ничто не поможет тебе найти дорогу обратно. Стоит обнажить лицо и руки – и они очень скоро будут обморожены. И это в разгар лета! А теперь для полноты картины добавьте мороз, свирепствующий здесь осенью и весной; зимой же еще и полный мрак.

Хуже всего приходится животным, и в эту первую нашу пургу все пони ослабели, а двое практически потеряли работоспособность. Тут уместно напомнить, что они целых пять недель стояли на раскачивающейся палубе; что пережили очень сильный шторм; что разгрузка судна заняла мало времени, а после нее они почти все 300 километров тащили тяжело нагруженные сани. Мы сделали для них все, что могли, но Антарктика слишком суровый край для лошадей. Мне кажется, при виде мучений, испытываемых животными, Скотт страдал больше, чем они сами. Иное дело собаки. Эти сравнительно теплые метели приносили им лишь отдых. Уютно свернувшись в снежной ямке, они не обращали ни малейшего внимания на то, что их заметает снег. Билглас и Вайда, сводные брат и сестра, стоявшие в упряжке рядом, всегда укладывались в одну ямку, причем, чтобы было теплее, один пес ложился на другого. Часа через два они по-братски менялись местами.

Конец ознакомительного фрагмента.