Сам себе приговор - стр. 46
Гуров не стал ее разубеждать.
– Следствие пришло к выводу, что Мальцев совершил самоубийство, – ответил он.
– Господи, – нахмурился Егор.
– После смерти отца он проходил психотерапевтическое лечение, – пояснил Крячко. – Незадолго до поездки сюда перестал принимать препараты.
– Синдром отмены, – понял Егор. – Знакомо.
– В самом деле?
Егор бросил в сторону сестры быстрый взгляд. Она не увидела этого, глядя в открытое окно. Казалось, она не обратила на его слова никакого внимания.
– Тоже лечился, – нехотя произнес Егор. – И тоже бросил. Надоело все, решил справляться сам.
– По какой причине вы посещали психотерапевта?
– На фоне развода родителей. Мать бросила отца и привела в дом настоящего мудака. А отец, который прожил с ней всю жизнь, на полгода превратился в алкаша и инвалида. Мне тогда было семнадцать, а ей, – Егор кивнул на Инну, – пятнадцать. Счастливая и крепкая семья оказалась картонкой, которую легко смыла внезапная любовь матери к молодому проходимцу. В доме начался настоящий пиз…ец, а у нас выпускные классы. Когда я понял, что не вывезу этот фестиваль, то пошел в ПНД. Бесплатный врач оказался лучше новомодных психотерапевтов, потому что родился еще в советское время и жил по принципам. Устроил меня к знакомому специалисту, который был его другом. Тот прописал мне несколько препаратов. Ни копейки за это ни разу не попросил. Но сильная штука, конечно. В какой-то момент я понял, что надо завязывать, и бросил это дело. Выплыл, конечно. Даже выпускные экзамены сдал. Но прекрасно помню, как меня ломало после того, как прекратил принимать лекарства. Если тот парень реально отменил прием, то мог и суициднуться. Извините за выражение, конечно. Сочувствую и понимаю. Бля, Инн, иди кури на улицу.
– Не хочу, – отрезала Инна.
– Дышать же нечем.
– Теперь это не имеет никакого значения.
Гуров медленно прошелся по кабинету. Здесь все когда-то выглядело по-другому. Жаркое июльское утро, распахнутые окна, в которых парусами раздувались занавески. Егор встречал новых постояльцев у ворот, объяснял правила стоянки и отправлял всех в административный корпус. За ноутбуком сидела Инна, которая отдавала им ключи от дома и вручала памятку. Окна выходили на въездные ворота и часть пляжа, где уже стояли раскрытые шезлонги. Речка мирно несла свои воды дальше через лес, где пели птицы и никогда не бывало жарко…
– Да у вас тут Мальдивы! – восхитилась тогда Маша. – И купаться можно?
– Можно, можно, – уверила Инна. – Вода чистая, мы следим за этим. И погода позволяет. Всю неделю, пока вы здесь будете, обещают жару и никаких дождей.
– Отлично.
Инна бросила окурок в банку с водой, заменявшую пепельницу, и посмотрела на брата.
– Не задерживайся, – попросила она и вышла из кабинета. – Я почти закончила.
Было слышно, как она поднимается на второй этаж. Снова хлопнула какая-то дверь, что-то скрипнуло, что-то тяжелое упало на пол. Казалось, Инна решила увезти отсюда весь дом, включая мебель.
– Она все сбережения сюда вложила. Да и я почти все до копейки отдал. Благо оба живем одни, а то бы было худо. Планы строили, кучу бумаг оформили, а уж сколько бабла оставили в конвертах на столах у чиновников – и не сосчитать.
– Взятки, значит, – многозначительно заметил Крячко.
– Ну а куда было деваться?
Егор сел на подоконник и посмотрел на часы.