Сам без оружия - стр. 44
Он кивнул сотрудникам и быстро пошел к выходу. Уже у лестницы его догнал окрик Дианы.
– Василий!
Щепкин обернулся. Диана шла к нему бодрой пружинистой походкой, так не вязавшейся с ее бледным лицом и воспаленными глазами. Каблучки выстукивали о паркет ритм, который вдруг напомнил капитану какой-то марш, звучавший то ли в Японии, то ли на Дальнем Востоке.
Диана подошла почти вплотную, заглянула в его глаза.
– Мы увидимся сегодня?
– Вряд ли. Мне еще одного человека надо найти и поговорить с ним. По поводу нашей легенды.
– А потом? – Диана искательно заглянула Василию в глаза. – Вечером?
Щепкин кашлянул, чуть поморщился.
– Дана, – в самом начале их отношений он называл ее так, шутливо сравнивая с древней богиней. – Я же говорил тебе, что не могу… с подчиненным…
– Ох, какой вы зануда, капитан! – Диана стрельнула глазами по сторонам.
Их никто не слышал, официанты держались в стороне, а соседние столики были пусты.
– Могу, не могу… Я не тургеневская девушка, капитан Василий! Не монашка и не ханжа. Я женщина. И как каждой женщине, мне нужно чувствовать интерес мужчины к себе. Его страсть, желание, похоть даже. Любовь… если она есть.
Щепкин недовольно мотнул головой. Откровенность Дианы всегда его удивляла и немного раздражала. Хотя до пошлости Холодова не скатывалась, но говорила всегда прямо, без затей. И тем заводила Щепкина в тупик.
– Я может, и в отделении работаю из-за тебя. Терплю все эти операции, разработки, слежки, поиски, чтобы видеть тебя рядом.
– То есть я – стимул твоей работы? – попытался перевести все в шутку Щепкин. Разговор его уже тяготил.
– Ты стимул моей жизни, Вася. Разве это плохо? Чувство поддерживает, помогает, дает силы и желание идти дальше. Сильное чувство порой помогает совершать невозможное.
Диана дотронулась рукой до груди капитана, провела пальцами по рубашке. Щепкин почувствовал тепло от ее пальцев и понял, что хочет обнять девушку.
Диана вдруг убрала руку.
– Вот если бы не встретила тебя, наверняка ушла бы со службы. Открыла бы сейчас какой-нибудь салон. Предсказаний и тайн…
– Ты умеешь гадать?
– В моем роду цыган вроде не было, – улыбнулась Диана. – Хотя за дальних предков не поручусь. Вдруг какая-то молодая цыганка окрутила юного баронета… или графа?!
Она украдкой вздохнула, тронула веко, словно смахивая с него слезу.
– Нет, Вася, женщине не нужно быть цыганкой, чтобы уметь читать людей. Их мысли, желания, надежды. Умной женщине, – она отвела взгляд, погрустнела. – И нас читать так же легко. Если есть желание.
Щепкин почувствовал неловкость. Внезапная исповедь женщины, к которой он больше не испытывал прежних чувств, тяготила. Но оттолкнуть Диану или остановить ее он не мог. Все же она была ему близка.
Он бросил взгляд в другой конец зала. Белкин и Гоглидзе о чем-то говорили, подчеркнуто не глядя в их сторону.
Капитан осторожно поднял голову Дианы за подбородок пальцами. Заглянул в глаза.
– У тебя глаза все еще красные. Что с ними?
Диана порхнула ресницами, отвела взгляд. Ответила глухим тихим голосом, словно нехотя:
– Полночи плакала. Убила ведь человека. Хоть и врага, но все же…
– Ты молодец! Если бы промедлила…
– Знаю. Но все равно жалко.
Убила-то она троих, но напоминать об этом Щепкин сейчас не хотел. Во вчерашней драке он тоже одного уложил наповал, а еще одного все никак не приведут в себя в госпитале. И Белкин кого-то приложил намертво. В отличие от драки настоящий бой всегда заканчивается чьей-то смертью, в лучшем случае увечьем.