Салют - стр. 3
– Это моя работа, Женька. Наверное, уже могу в бригаде работать – по крайней мере, медбратом. Скажу одно – видел раны и покруче. Даже роды принимать приходилось – в сочинском поезде.
– Да неужели? Хотя, конечно, разные ситуации бывают. Но, по-любому, тяжело, наверное, было со мной на руках вверх-вниз бегать.
– Тяжело, только не физически, а морально. Ну, сколько в тебе кило? Пятьдесят, не больше. А я сто пятьдесят-сто семьдесят могу поднять. Больше, правда, не пробовал.
– Сева, да ты – Юрий Власов*! А я, дура ушибленная, даже спасибо тебе не сказала – за цветы. Ты ведь мне букет белых тюльпанов принёс. Сколько их там?
– Пятнадцать. На тумбочке, в вазе стоят. Рядом с той корзиной, что из института прислали. Мне нянечка дала стеклянную банку из-под импортных консервов. Скажи родителям, чтобы вазу из дома принесли.
– Обязательно скажу, Сева. А что касается твоего предложения… Знаешь, чем легче добиться женщины, тем легче потом её потерять. Когда человек подходит к делу серьёзно, он не торопится. Ты согласен?
– Женька, наверное, лучше меня никто этого не знает. Такая, для которой всё было легко, год назад ушла из моей жизни. И, ты знаешь, я совсем не жалею об этом.
– Она была твоей женой?
– Да. Я ей тоже делал предложение – в девяносто первом году. И она согласилась мгновенно. Каюсь, тогда я неправильно истолковал эту готовность.
– Неужели мои волосы до сих пор искрятся? Я ведь утром девятого мая вымыла голову французским шампунем. А сейчас какое число?
– Шестнадцатое. Уже неделя прошла.
– А волосы всё искрятся? И под бинтами?
– И под бинтами. Между прочим, твои глаза тоже интересного цвета. Я бы назвал их лазоревыми. А тогда, на лестнице, показались тёмными. Да ещё тушь потекла, тени расплылись. Я сначала прямо к плитке прирос. Думал, что это синяки. Испугался перелома основания черепа. Он называется «синдром очков». Но Бог миловал…
– Сева, а у твоей жены глаза были какого цвета?
– Голубые.
– Она была красивая? Наверное, лучше меня.
– Это с какой стороны посмотреть. Её внешность была безупречна, все пропорции соблюдены Огромные глаза, длинные ресницы, тонкие брови, платиновые волосы. Холодное, бездушное совершенство. Наверное, такой была Снежная Королева. На время осколок волшебного зеркала попал мне в сердце. Но, к счастью, быстро растаял.
– Понятно… Но не всем быть такими идеальными. У меня вот, к примеру, брови густые. Между прочим, я их не крашу. А вот волосы осветляю чуть-чуть, чтобы были, как пшеница.
– Женька, я хочу смотреть в человеческие, живые, горячие, честные глаза. А не в те, что как у манекена. Взгляд, рассеянный и равнодушный, будто соскальзывает с твоих зрачков. Потом я нашёл для него более точное определение – лживый. А сначала взгляд был оценивающим. Типа, она пыталась просечь мои возможности. Ты, Женька, смотришь совсем не так. Не включаешь улыбку, как люстру. Твои эмоции настоящие. Когда ты злишься, это сразу видно. Если растеряна, то не скрываешь этого. И даже не пытаешься…
– А твоя жена это скрывала?
– Да, она это хорошо умела делать. До поры до времени мозги мне пудрила. Позор, позор сыщику! Каюсь, я ничего не замечал. Не находил, потому что не искал. Моё внимание было приковано к работе, к бандитам. А измена притаилась в собственном доме. Знаешь, Женька, давай о чём-нибудь другом поговорим! Хотя, вон, мне уже машут из-за двери…