Салех - стр. 73

– Поверьте, мы решим эту проблему быстрее, чем сотворим что-то, подобное Сигизмунду, – мрачно уверил её Рэнфри.

– В рулетку сыграете? – фыркнула Нима.

– А что, если и так? Мы люди привычные, наёмники. Рулетка – самый простой выход. Последний из выживших пустит себе пулю в лоб или на себе проверит наличие временных ловушек окрест.

Нима не нашлась, что ответить. В голосе наёмника было столько уверенности и решимости, будто ему уже приходилось участвовать в нелегальном развлечении для военных и богатых аристократов. Когда каждый из собранной команды охотился на остальных участников, подготавливая ловушки и западни, а последний приходил к финишу и получал все деньги. Или жизнь, что случалось гораздо чаще. Среди наёмников такая практика была крайней мерой. Если выбраться из точки с гарантией не получалось бы никому, или выход предназначался только для одного человека. К примеру, этим могли воспользоваться и матросы, оказавшиеся на судне, севшем на мель или попавшем в магнитную аномалию далеко от берега. Ресурсы ограничены, голодных ртов много, оружие на борту имеется предостаточно. Рулетку не поощряли, за неё даже казнили, если ловили на организации или участии в этих развлечениях, но кровавая игрушка притягивала обречённых, жадных и скучающих аристократов.

Рэнфри собирался ещё что-то сказать, но в этот момент раздались характерные звуки выстрелов и крики его людей. Они отскочили друг от друга, как ужаленные. Каждый успел убрать оружие до того, как палец случайно нажмёт на курок. Рэнфри оказался у выхода одновременно с нанимателем, и, подумав, что тот собирается стрелять в спину, сильно оттолкнул его назад. Нима отлетела обратно, снова споткнулась обо что-то, и рухнула на пол, распластавшись над своим же скелетом. Она только слегка коснулась щекой черепа, в ужасе отпрянув от оскала мертвеца, но левую щеку словно кипятком обдало. Клеймо взорвалось такой болью, что Нима заорала и потеряла сознание от боли, а Рэнфри, уже выскочивший обратно в проход, не слышал этого, спеша на звуки стрельбы.

Она открыла глаза, лёжа на белоснежном мраморе пола. В высокие стрельчатые окна округлой залы светило яркое солнце, под куполом потолка кружились, пересвистываясь, залетевшие в открытые двери птички. Они весело щебетали, перелетая с одного лепного барельефа на другой. Зал был светел и полон людей в незнакомой одежде, и сейчас сразу пятеро человек в длинных мантиях судейской коллегии склонились над кем-то, кто поднимался с пола перед Нимой. Она отшатнулась, увидев лицо человека в белом френче. Такие же светлые брюки, только чуть темнее, создавали впечатление, что он несколько шире в костях, чем на самом деле. Перед Нимой стояла она сама, но немного иная, словно черты лица стали грубее, а клеймо на щеке представляло собой лишь тень. Чёрная шёлковая маска, ничуть не похожая на её платок, болталась на шее незнакомца. Он вставал, вежливо благодаря тех, кто бросился ему на помощь, оправлял брюки и френч, что-то негромко объяснял собравшимся. Потом его взгляд скользнул по тому месту, где стояла Нима. Он на секунду задержался на ней, нахмурился, будто не видел женщину, и вернул маску на лицо.

Копия Нимы была мужчиной, и она поняла это не сразу. Сшитый по фигуре длинный пиджак-френч с воротником-стойкой подчёркивал выправку и осанку мужчины. Жуткие рубцы на левой щеке придавали ему излишнюю суровость, никак не вязавшуюся с его спокойным и вежливым тоном голоса. Более грубые черты, цепкий, холодный взгляд светлых глаз. Короткая стрижка Нимы смотрелась бы на таком человеке излишне просто. Видимо, он и сам это понимал, и предпочитал носить волосы до плеч. Идеально ровно остриженные, они были черными, блестящими и только оттеняли фарфоровую бледность кожи её двойника. На левом рукаве френча мягко сиял знак отличия в виде золотистой спирали. Незнакомец был высокого роста, но лишь немногим выше Нимы.